Измена под Новый год (СИ)

— Телефон вчера сломался, — признаюсь. — Надеюсь, никто не разбился и просто произошла какая-то ошибка. Я улетел первым рейсом. Не стал дожидаться того, что перенесли.

На самом деле, я разбил его об гостиничную стену в тот момент, когда жена озвучила своё новогоднее желание и оборвала вызов этой ночью.

Вместе с воспоминанием приходит и осознание, что ни хера она не простила и не простит. Испугалась за мою толстокожую шкуру. Она всегда такая… Всех вокруг жалеет, кроме себя.

Через силу отодвигаюсь и скидываю пальто на пол у порога.

Ника смотрит на меня испуганно, слёзы ладонями утирает.

— Папа приехал, — кричит Савва, вылетая из гостиной.

— Приехал, конечно, — подхватываю сына на руки и кружу, переворачивая вниз головой. — Показывай подарки.

Подмигиваю Нике. Она для сына с сентября подарки готовила, скидывала мне в мессенджер, ждала одобрения.

— Покажу. Там огромный набор Лего и детский фотоаппарат, а ещё пазлы новые, пап, будем собирать?

Мельком посматриваю на жену, сверху вниз до аккуратных пальчиков на ногах и снова до ошеломлённого лица. Красивая такая, до ужаса. Губы пухлые, вот уже кому филлеры не нужны и косметика тоже. Глаза большие, ещё блестящие от слёз. Ресницы тоненькие и длинные, подрагивающие в данный момент.

— Буду, конечно, если не прогоните.

Николь неуклюже поправляет прическу и запахивает поглубже голубой шелковый халат.

— Я тебе мясо погрею, — говорит и закусывает нижнюю губу в нерешительности.

— Ага, — киваю, расстёгивая пуговицы на рубашке. — И пирогов побольше.

— Пирогов не дождёшься больше, Мансуров, — выговаривает она со смешком и кинув на меня многоговорящий взгляд, уходит на кухню.

Смотрю ей вслед и понимаю, что моей жене даже не нужно вилять бёдрами, оголяться или томно дышать мне в ухо, чтобы я обратил на неё внимание, а в паху появилось напряжение. Я хотел её всегда. Даже семь лет назад, когда она стояла передо мной закутанная в шубку Снегурочки.

Возможно, время и уверенность в том, что Ника каждую ночь лежит в моей кровати распахнутая и открытая для ласк, малость сгладили это осознание, но прошедшая новогодняя ночь не хило встряхнула мой мозг. Компьютер перезагрузился, и сейчас я на многие вещи смотрю более широко.

— Пап, ну пойдём уже, — тянет меня за руку сын.

Следующие пару часов провожу с ним. Собираем Лего и выходим на улицу, чтобы убрать снег с территории. Выслушиваю от Андрея, своего соседа, кучу “приятностей”, потому что ночью «я», оказывается, взрывал салюты прямо на территории посёлка. В том, что это был именно я, Андрюха не сомневается.

Узнал меня по куртке. А ещё… потому что я, су-ка, в новогоднюю ночь с женой возле дома целовался! Взасос!

О своей командировке пришлось естественно умолчать и принести соседям глубочайшие извинения.

Стиснув челюсти, пытаюсь успокоиться, прежде чем вернуться домой.

— Всё в порядке? — приподнимает Николь брови, спускаясь по лестнице и надвигаясь на меня.

— В полном, — отвечаю, тут же отворачиваясь.

— Рада за тебя. Разобрала твои вещи, — говорит она, еле дыша и протягивает мне рубашку. — Отличный цвет, Мансуров, — цедит сквозь зубы и кинув мне вещь в лицо, немедленно покидает гостиную.

Рассматриваю ярко-красную помаду на воротнике и закатываю глаза от раздражения. Это в стиле Миллер. Оставить свой след там, где не надо.

Черт.

Ближе к вечеру напряжение в доме достигает максимума. Ощущение, что даже игрушки на новогодней ёлке вот-вот лопнут от перенапряжения. Савка тоже это чувствует и капризничает, отказывается от ужина, а потом с ним случается настоящая истерика, когда Николь говорит, что ему пора спать.

Отношу сына в детскую и пытаюсь успокоить, глажу по спинке, снова поражаясь тому, какой он маленький по сравнению даже с моей рукой. Наконец-то дождавшись, пока тихое дыхание превратится в плавное, милое сопение подтягиваю уютное одеялко и выхожу из комнаты, оставив включенным ночник.

Зайдя в спальню, прислоняюсь виском к дверному косяку и молча наблюдаю за тем, как Липучка читает перед сном и делает гордый вид, якобы меня не замечая.

— Поговорим? — спрашиваю тихо.

Она кидает на меня напряженный взгляд и облизнув губы, отпускает со злостью:

— О стойкости помады на твоей рубашке? Она, кстати, не отстиралась. Если ты и твоя любовница и финансовый директор думаете, что я буду отбеливать твои рубашки…

— Может, не об этом, — рявкаю, пожимаю плечами и чувствую, как внутри разгорается ярость. — Поговорим о том, как левый мужик нарядился в мою куртку, вышел запускать салют с моим сыном, чем крайне разозлил моего соседа, а потом при нём же засосал мою жену на крыльце моего дома?..

Николь с ужасом округляет глаза и начинает трудно дышать.

— Я сразу его оттолкнула, Тигран. Клянусь, — шепчет. — Ты ведь знаешь меня. Я бы никогда не стала делать что-то подобное.

Отвожу взгляд в сторону, потому что смотреть, как ей больно, невыносимо.

— Я тоже сразу убрал руку Киры, когда она пыталась залезть ко мне в трусы. Но разве ты мне поверишь?..

Жена всхлипывает.

— Не поверю.

Мотает головой и плачет.

— А почему я должен верить тебе? — взрываюсь.