Измена. Право на истинную (СИ)

— Я устал идти на поводу этого тупого щенка, — шагает ко мне с глухим клекотом. — Я засыпаю зверем, просыпаюсь человеком, и этот человек по сути безвольная тряпка, которому приходится терпеть твои глупости. Ты меня мышей хотела отправить ловить, потому что это ведь так романтично! Я, мать твою за ногу, на медведя могу один на один выйти, а ты мне про полевок! И я должен улыбаться! ты бы лучше под стол полезла и порадовала меня ртом!

Красная и обескураженная смотрю на Ивара.

— В глаза не смотри! — сжимает кулаки. — Или ты не против того, чтобы я все же взял тебя?!

Крепко зажмуриваюсь и съеживаюсь. Я совершенно не знала своего мужа, обманутая его игрой, чтобы зверь не скалил на него клыки. Он меня не любит, не уважает, и я его раздражаю своей наивностью и влюбленностью.

Он грубо хватает меня за предплечье, рывком поднимает на ноги и тащит к двери:

— Пусть так, да? Что ж, удовлетворю твой последний каприз.

Я теряюсь в его гневе, и не замечаю как кто-то набрасывает мне на плечи накидка с меховым капюшоном. Я узнаю Гризу только по ее голосу:

— Ивар…

— Не лезь.

Кажется, он ее отталкивает и тащит меня на улицу. Я спотыкаюсь на ступенях, а он игнорирует мои слезы и слабость. Холодный ветер ныряет под юбку и кусает за ноги. Заталкивает в карету, чьи колеса кованы зачарованным серебром, а внутри обита белым бархатом. Забиваюсь в угол, кутаясь в накидку, а Ивар, вскочив на подножку кареты рявкает:

— Гони в Храм Полнолуния!

Сколько ярости и ненависти в его окрике, что я изнутри покрываюсь колючей изморосью. Падает на сиденье напротив меня, захлопнув дверцу, и скалится:

— Ты права, моя милая, жить так невозможно! И не зверь тут главный. Будь иначе, мы бы так и бегали в лесу, изредка ползая в страхе лысыми червями в грязи при затмениях. И не были мы теми, кто мы сейчас есть.

— Со зверем можно жить в гармонии… — едва слышно и дрожащим голосом отзываюсь я.

— Да неужели? — поддается в мою сторону и щурится. — Ты-то живешь в гармонии? Зверю нет дела до гармонии, потому что ее придумал человек. И только человек к ней стремится, пытаясь обуздать в себе животное. И хватит с меня всех этих попыток прийти к согласию с тупым кобелем…

Его лицо искажает гримаса боли, и он с хрустом разминает шею, на которой вздулись вены, сдерживая в себе звериное начало, которое рвется ко мне.

— Ты сделала выбор, — скрипит зубами, вглядываясь в мои глаза. — Вместе со мной отвергаешь и его. Твоя воля, и я ее принимаю, Илина. А вот примет ли ее твоя волчица, когда она потеряет Нареченного из-за тупости влюбленной девки?

Доносится удар хлыста, всхрап лошадей, которые срываются с места. Карета подпрыгивает под хохот Ивар, и я закрываю глаза. Это все кошмарный сон. Я сейчас проснусь в теплой постели под лучами зимнего солнца и в объятиях спящего мужа, у которого не было связи с Гризой. Я разбужу его ласковым поцелуем, коснусь его шелковистых волос.

— Увы, — хмыкает Ивар. — Теперь Камнем Забвения ничего не исправить.

Глава 10. Ты боишься?

— Ты ее любишь?

Ивар с закрытыми глазами тяжело вздыхает. Он впервые не скрывает своего раздражения ко мне, и это неприятно. Чувствую себя приставучей блохой, которую бы он с удовольствием раздавил.

— Какой ответ ты ожидаешь услышать? — открывает глаза и медленно моргает.

Честно? Я хочу увидеть раскаяние, сожаление и отчаяние, но ничего этого в Иваре нет.

— И возьмешь ее в жены?

Мне бы заткнуться, но я не могу. И лучше бы я сейчас в слезах бежала по лесу в храм, чем находится в одной карете с мужем, который принял решение, что с него хватит.

— А пригласишь на свадьбу?

Ивар смотрит на меня исподлобья и хмыкает:

— Если выживешь.

— Что? — волосы на руках поднимаются от холодного страха.

— Что слышала, Илина, — обнажает зубы в улыбке. — Любите вы разрывом связи угрожать, а на деле мало кто понимает, что это такое. Будь все так просто, то проблемы в истинности не было. Ты, что, думаешь: поссорилась с мужем, побежала к жрецам и просто разорвала связь без последствий? Или поплакала пару дней и все прошло? И ты свободная гордая волчица?

— Тогда и у тебя не иллюзорный шанс подохнуть, — зло щурюсь.

— Иди сюда, шепну кое-что на ушко, — подманивает меня пальцем, и когда я поддаюсь в его сторону, тихо говорит, — у меня есть Гриза, Круг Лунных Чародеев, лекари, Жрецы Затмения и Мариус с его удивительными артефактами. А что у тебя есть, крошка?

Вглядывается с усмешкой в глаза:

— Большее на что ты можешь рассчитывать без моей протекции и милости… — щурится и улыбается, — это то, что скинут тебя Жрецы Полнолуния в храм Матери Луны. Да, и именно к ним. Вот только на днях гоняли тебя и кормили барсучьим жиром, а скоро накинут черный балахон и сядут в кружок со своими тупыми молитвами к Луне сжалиться над несчастной сестрой. И никто особо не будет с тобой возиться, потому что ты больше не будешь Нареченной Альфы.

Меня начинает трясти в холодной панике.