Измена. Право на любовь

— А я бы почитала, — кошу любопытный взгляд, — ты же обо мне тоже пишешь?

— Пишу.

— Сравниваешь мои глаза с бездонным океаном, в котором хочешь утонуть?

— Я такой предсказуемый?

— Значит, сидишь ночами, ждешь звонка и пишешь в дневнике? — отвечаю вопросом на вопрос. — Страдаешь?

— Нет, не страдаю, — Артур смеется. — Скучаю, да, но не страдаю. Хочу, чтобы ты была рядом, однако я все равно мыслями с тобой… нет… с вами… уже с вами. Я вам даже желаю спокойной ночи.

— Мыслями быть рядом, — тихо говорю я, задумчиво вглядываясь в темноту за окном. — И, кстати, про белую клубнику… Она вчера была моим поздним ужином. Случайно на глаза попала в магазине. Зашла за молоком, а вышла с двумя коробочками клубники и дикими от счастья глазами. Ты все еще следишь за мной? — перевожу усталый взгляд на Артура. — Да?

— Нет, — он хмурится. — Не слежу, Вита. Честно. Я понял, что это ерунда нездоровая. Так что, нет, не слежу.

‌‍Глава 55. Их еще не хватало

Позади нас сигналит и подмигивает белый внедорожник. Артур хмурится, а мне холодно от нехорошего предчувствия. Мы сегодня доедем до пункта назначения?

— Тише, — Артур напряженно улыбается и съезжает в парковочный карман.

Белый внедорожник за нами. Тормозит, распахиваются задние дверцы, и из него выползает Алина Воронцова и блондинка постарше в коротком норковом полушубке.

— Их еще не хватало, — ворчу я.

Они мнутся, и из машины выскакивает грузный мужик, от злобного взгляда которого мама и дочка дергаются и глаза тупят.

— Сиди в машине, — Артур отстегивает ремень безопасности.

— Нет, — качаю я головой и сурово вглядываюсь в его удивленное лицо. — Ты берешь на себя Воронцова, а я его женщин.

— Там еще водитель, — кидает беглый взгляд в зеркало заднего вида.

— Ладно, и водителя на себя беру, — решительно киваю.

Артур секунду молчит и смеется. Покидаем машину, обмениваемся недружелюбными взглядами с Семеном Юрьевичем, позади которого молчат и тупят глазки Алина с мамой.

— Семен, ты понимаешь, что усугубляешь ситуацию, — Артур делает шаг. — Никаких личных встреч, только через адвокатов.

— А ну, — Семен Юрьевич зло оглядывается на Алину и супруги, — вперед. Чего встали?

— Семен, — повторяет Артур.

— Слушай, — глава семейства тоже делает шаг. — У меня тут воспитательный процесс двух идиоток. Ясно? Адвокаты адвокатами, а этим… — вскидывает руку на Алину и жену, — этим я еще надеюсь хоть чуток вправить мозги.

— Примирения не будет, — подаю я голос. — Я понимаю, что вы хотите себя попробовать в качестве депутата…

— Да я уж как-нибудь это переживу, Вита, — Семен Юрьевич переводит на меня злой взгляд. — Да, неприятно, однако проблема даже не в этом. Капризы Кабана Младшего могли бы мне сыграть на руку со сделками его отца. И эти две курицы пошли вразнос, потому что я не был намерен рвать деловые отношения с Кабаном. Оскорбились, возмутились, что я не стал защищать честь дочери, и устроили весь этот цирк втихую от меня! Я подозревал, что в моей семье не очень умные женщины, но не настолько же!

— Пап…

— Заткнись! — рявкает Семен Юрьевич и вновь обращается ко мне клокочущим рыком. — Сначала истерики, что не хочет замуж, а после, когда все разрешилось с пользой для нашей семьи и переговорами о дальнейшем более близком сотрудничестве, опять крики и сопли! К крикам и соплям я привык, Вита, поэтому просто уехал на неделю, чтобы мои девочки друг другу жрали нервы, а не мне. Вернулся, а тут такое!

— Мы не хотели, — пищит его жена.

— Хотели, — скрещиваю руки на груди.

Семен Юрьевич оглядывается на “девочек”:

— Я жду, мои хорошие.

Алина и ее мать нехотя выходят вперед, поднимают глаза и поджимают губы. Если они и сожалеют о чем так это о том, что “папуля” решил их повоспитывать. И как же они между собой похожи. И я стою и недоумеваю, как за их тонкой красотой может скрываться подлость и презрение к окружающим.

— Мне жаль, — глухо говорит Алина.

— Почему тебе жаль? — вскидываю бровь.

— Потому что мы были не правы, — недовольно отзывается мама Алины.

Мы с Артуром переглядываемся, и он терпеливо уточняет:

— А почему вы были не правы?

— Пап, — Алина оборачивается на Семена Юрьевича.

— А что? Закономерный вопрос, доча, — хмыкает тот. — Отвечайте. Почему вы были не правы?

— Почему ты меня не послушал, когда я тебе говорила, что с Кабанами вообще не надо вести никаких дел?! — истерично взвизгивает его жена.

— Люба, я клянусь, я с тобой разведусь, — рычит Семен Юрьевич и повышает голос. — Ты меня достала! Быть тупой в молодости простительно! Но не сейчас! И уж не у тебя мне брать совет, с кем вести дела, а с кем нет! Вот когда мне понадобится сумочка, вот тогда я тебя и послушаю!

— Меня тоже унизили! — Алина всхлипывает. — Я уже платье выбирала! Все подруги знали! А после родной отец не предпринял ничего против Кабаньего семейства! Нет! Он решил, что деньги важнее дочери!

— А я-то тут при чем? — приподнимаю брови. — Ты-то на меня за что вывалила кучу фекалий?

— А что я должна была делать? Надо мной подруги смеются! А папа, который должен стоять за меня горой, просто взял и уехал!