Измена. Право на обман (СИ)

— Секунду, — хмыкает и скрывается за белой дверью, что спрятана за стеллажами. Через пару минут выходит и пробивает небольшую коробочку с зелеными полосами.

— Сколько потребуется на бутылку белого?

— Чтобы схватило через глотков пять-шесть, три саше, — придвигает коробочку и поднимает взгляд. — На моем муже сработало на пять с плюсом. День просидел в туалете.

Глава 17. Хочу какао

— Только попробуй ей сказать хоть слово обо мне, — цежу в трубку. — Я тебя по миру пущу, Анюта.

— Котик, но мне так плохо…

Аня еле языком ворочает, а у меня от ярости волосы на загривке шевелятся. Ни над женой, ни над любовницей я не имею власти. Они будто сговорились и решили меня довести до белого каления. Каждое слово отзывается болью на левой стороне лица. Ева хорошо мне так вдарила. Чуть в нокаут не отправила. Я на секунду, кажется, даже потерял связь с реальностью.

— Проваливай с крыши, Аня, — рычу я в трубку. — Не смей встречаться с моей женой!

— Я давно хотела на нее посмотреть, — Аня капризно и пьяно смеется. — Чтобы поднять самооценку, — срывается на визг. — Не подходи! Прыгну!

Сбрасывает звонок. Сжимаю телефон и хочу швырнуть его в стену, но меня останавливает сонный голос Дениса:

— Па.

Хоть Юре звони и требуй, чтобы он ее с крыши скинул. Почему я позволил Еве уехать? Может, моя любимая женушка наградила меня сотрясением, которое отключило некоторые участки мозга. Голова раскалывается, и от ярости комната немного плывет перед глазами.

— Почему ты не в кровати? — разворачиваюсь к нему и прячу телефон в карман. Приглаживаю волосы и медленно выдыхаю. — Уже поздно.

— Я пить хочу, — приваливается к косяку и улыбается, пряча руки за спину. — Какао хочу.

— Почти двенадцать ночи, Денис…

Мне надо взять себя в руки, а то велико желание сорваться на сыне, а он ни в чем не виноват.

— Пошли, — киваю я. — Я тоже не откажусь от какао.

— И маме не будем говорить?

— А маму лучше не обманывать, сына, — выхожу из спальни.

— А я пошутил. Мы и маме какаву сделаем.

— Какава к ее возвращению остынет.

— А ты подогреешь.

Спускаемся на первый этаж. Оглядываюсь на Дениса, который шлепает босыми ногами, а затем перепрыгивает несколько ступеней. Ловлю его и перекидываю под хохот через плечо.

Я не позволю какой-то грудастой дряни разрушить мою семью. Если Аня вякнет Еве, что… Она не посмеет. Да, Еву взбаламутила какая-то Машка на подозрения, но если подозрения вылупятся в доказательства, то… А я не дам развода. Я не позволю Еве лишить меня сына, уйти и разрушить семью. Нет. И только пусть посмеет на другого мужика посмотреть, я ему хребет переломаю, голову оторву и выпущу кишки.

— Жди, — усаживаю Дениса за стол и шагаю к холодильнику. — Сейчас устроим настоящее колдунство.

А верните мне блеклую картинку моей жизни. Жаловался я на апатию, но у меня в груди клокочет гнев, ревность и страх. У меня родители в разводе. И я поддерживаю связь с отцом, и жил я на две семьи с тринадцати лет, но не желаю подобного сценария для Дениса.

— Так, молоко, — выхватываю из нутра холодильника пакет молока.

— Хочу быть взрослым, — Денис зевает. — Можно ночью не спать.

— Слушай, — лезу в верхний ящик справа от раковины, — а ты хотел бы братика или сестричку?

Ева очень активная и энергичная женщина. Денис подрос, первые трудности в небольшом бизнесе преодолены, и ее начинает клинить. Стоило согласиться на погодок, когда она завела разговор о втором ребенке. А почему я был против?

Встряхиваю банку с растворимым какао. Она отказалась от няни, а Денис был очень громким и требовательным малышом. И он до годика спал с нами в кровати, а с года до двух в своей кроватке, но в нашей спальне. Крики, плач, памперсы… И Ева заставляла меня участвовать в этом безумном аттракционе “покормить-укачать-помыть попу-утереть сопли”, потому что важно было укрепить связь между папой и сыном с раннего детства. И да, она права, но как же меня выматывали эти ночи…

— Хочу…

— Что?

— Хочу братика или сестричку, — Денис оглядывается. — Лучше братика, но и сестричку буду любить. Она будет на маму похожа.

Глава 18. Какое позорище!

Какое позорище. Распахивается тяжелая железная дверь и ко мне бежит жена Саши. В пижаме, домашних тапках, кардигане и с бутылкой в руках. Растрепанная, блеклая и невзрачная. Я, заплаканная и с потекшей тушью, выгляжу королевой, а она… У меня слов нет.

— Боже, милая, — кудахчет наседкой и семенит ко мне, — я чуть… сердце вот-вот выпрыгнет.

Я сижу у высокого парапета крыши. И вот это чучело Саша боится потерять? Серьезно?

— Дождалась меня, — садится рядом и вздыхает, прикладываясь к горлышку бутылки. — Я так боялась, что ты натворишь глупостей, — улыбается и протягивает бутылку, — Антинори. Лучшее средство от печали.

Молча выхватываю бутылку. Антинори. Дрянь. Повезло в свое время за мужика перспективного выскочить, и теперь думает, что никто ее не подвинет. Делаю несколько жадных и крупных глотков. Вытираю губы.

— Как тебя сюда занесло? — участливо вглядывается в лицо.

Еще и тупая. Если я сейчас выдам Сашу с потрохами, то он сдержит слово и устроит мне сладкую жизнь.