Измена. Право на обман (СИ)

У машины выливаю остатки на асфальт. Поднимаю лицо к звездам и хмыкаю. Ой, Саша, зачем? Хотя теперь это риторический вопрос, ответ на который не заботит.

Глава 20. Папа, я рядом

— Вы с мамой подрались, да? — Денис отставляет кружку и задумчиво разглядывает мое лицо.

— Она меня случайно…

— Мама, как и я, без дела не стала бы драться, — продолжает Денис и вытирает губы.

И тут я задаю тот вопрос, который обещал не задавать вслух:

— А кого ты любишь больше, маму или папу?

— Это плохой вопрос, — неожиданно сердито отвечает Денис.

— Почему?

— Я так чувствую.

Ева учит Дениса всегда прислушиваться к себе и если что-то не нравится об этом прямо говорить и не юлить. В детском саду не раз удивлялись, какой наш карапуз серьезный и открытый мальчик, который умеет выстраивать вокруг себя границы. И это заслуга моей жены, которая может потратить часы на разговоры с ребенком, как со взрослым. Она и у меня требует никогда не принижать волнения сына из-за его возраста.

Даже если он обидится на воробья, который улетит от него и не пожелает подружиться, то Ева не отмахнется от сына, а внимательно выслушает, почему птичка должна была остаться и объяснить, почему она не осталась. И вот, сегодня я долго рассказывал Денису, почему мы не можем поймать дикую белочку и принести домой. К концу моей лекции у меня глаз дергался, а теща дико мной восхищалась.

— Согласен, вопрос и правда нехороший, — устало вздыхаю, — извини.

— Я спать, — соскакивает со стула, — а ты маму жди. И какао ей сделай.

Подходит, опять минуту рассматривает мое лицо и хмурится:

— Больно?

— Да.

— Если хочется поплакать, то можно поплакать. Всем можно плакать, даже тебе.

И обнимает. И с такой, знаете ли, мужской поддержкой похлопывает меня и говорит:

— Девочки иногда бывают вредными.

— Да, — глухо отвечаю я, и меня от макушки до пят пронзает раскаленное копье вины перед сыном, женой.

На несколько долгих секунд я теряюсь, дыхание сбивается. И в голове вспыхивает вопрос “как я мог?!”.

— Хочешь поговорить? — Денис отстраняется.

Этот вопрос ему задает Ева, когда он грустит или злиться. Передо мной стоит маленький человек, который уловил во мне панику.

— Я рядом, — повторяет он слова Евы, а я лишь в ужасе моргаю. — Па…

— Я провинился перед твоей мамой… — шепчу я. — Очень серьезно провинился.

Денис хмурится и взбирается на соседний стул:

— Что ты сделал?

— Вот твоя Даша поцеловала Егора, да? — я осторожно подбираю слова. — И, получается, поцеловал другую женщину… По-взрослому поцеловал.

Вот черт. Какой неудобный и сложный разговор, который касается очень непростой темы, которую надо подать правильно пятилетнему ребенку.

— И в одной кровати спали…

— Это плохо, — резюмирует Денис. — А мама знает?

— Я прятался от твоей мамы, — сцепляю ладони на столешнице в замок.

— Мама будет злиться, — шепчет Денис и добавляет, — и я тоже злюсь. Ты не любишь маму?

— Люблю, — закрываю глаза и подпираю лоб ладонями. — Господи…

— А другую? — голос у Дениса тихий и печальный.

— Нет.

— А зачем целовал?

Я молчу, потому что я не смогу объяснить Денису, что я идиот, который устал от быта, семьи и жизни, которой я теперь могу лишиться.

— Дашка сказала, что ей было интересно поцеловать Егора. И мне все равно обидно, — Денис сводит брови вместе. — И маме тоже будет обидно. Ты ей расскажешь?

— Я не знаю…

— Она любит честных мальчиков, как и другие девочки.

И меня волосы на руках поднимаются и шевелятся.

— Быть честным очень страшно, папа.

— Ты не понимаешь, сына… — едва слышно отвечаю я и выдыхаю. — Все куда сложнее, чем у Дашки с Егором.

— Ты сам должен об этом сказать маме, — Денис спрыгивает со стула. — И мама у нас хорошая. Самая лучшая мама. И да, я зол, обижен и говорить не хочу. Сейчас не хочу.

— Денис…

— Я буду думать, — разворачивается и громко топает прочь. — И думать тоже сложно, папа!

Глава 21. Только не это...

Выкидываю пустую бутылку в урну. Хорошая ночь. Ласковая, теплая и тихая. Отличная ночь, чтобы сейчас из ночных теней выпрыгнул маньяк и убил меня, потому что моя решительность играть в игры против мужа на исходе. И звезды такие яркие. Вот бы быть одной звездочкой.

На крыльцо бизнес-центра выскакивает Аня. Замечает меня и сжимает кулаки. Так. Кто-то тут на грани и, кажется, готов выплеснуть на меня свой праведный гнев. Я выуживаю из кармана телефон и прикидываюсь, что очень увлечена им, а на деле включаю камеру.

— Ева! — визжит Аня и спускается по ступеням, шатаясь из стороны в сторону.

— Ты в порядке?

Да вот ни черта она не в порядке. Отчаянная и опозоренная шлюха. Грязная потаскуха, которой я указала место. Ужасаюсь своей циничности и жестокости. Прет на меня пьяной и невменяемой телкой. Встряхивает спутанными волосами. Между нами шаг, и я улыбаюсь:

— Ты пришла в себя? — держу телефон так, чтобы было непонятно, что я снимаю.

— Я… — рычит и смотрит на меня исподлобья. — Я спала с твоим мужем, — взвизгивает, — ясно тебе, курица?

— Ты не в себе… — охаю я. — Он не мог… Нет… ты просто хочешь обидеть меня.