Измена. Право на семью

— Да говори ты уже, — Юра пихает меня в бок. — Я точно знаю, что на этих свадьбах крышу сносит.

— Это останется тайной.

— Я у Вики узнаю, — с тихой угрозой говорит Юра.

— А я взял слово, что она никому ничего не скажет, — ухмыляюсь я.

— Муж и жена — одна сатана? — цепкой вглядывается в мой профиль. — Как у вас дела?

— Ну… — скрещиваю руки на груди. — Я делаю вид, что не замечаю в последние три дня того, что Вику по утрам тошнит.

— Подожди… — Юра весь напрягается и поддается в мою сторону.

— Она, конечно, всячески пытается это скрыть…

— Ты мне тут так не шути…

— Вот жду, когда мне тест с двумя полосками под подушку положат, — разворачиваюсь вполоборота к Юре и понижаю голос, — ты же понимаешь, что ты должен теперь молчать?

— А вдруг от нервов?

— Не-а, — улыбаюсь я. — Няня наша вся прям на иголках сидит и многозначительно с Викой переглядывается.

— Етить-колотить… — едва слышно говорит Юра, а лицо озаряется восторгом. — Я сейчас сам рожу.

— Молчком, Юра, — с предостережением шепчу я.

Быстрым жестом “застегивает рот на замок” и расплывается в улыбке. Я и сам глупо улыбаюсь. Возможно, я зря поделился с ним своими подозрениями, но смолчать не смог. Я должен был хоть кому-нибудь сказать, что мою жену тошнит от кофе по утрам.

— А как ты выеживался, Валер, — недобро щурится, — да?

— Был неправ, — не отвожу взгляда.

— И всё дядя Юра был козлом, сволочью и идиотом, который ни черта в этой жизни не понимает…

— Мне нечего на это ответить.

— Тебя то же самое ждет, — снисходительно усмехается. — Ты не думай, что не огребешь от той же Сони в свое время. Характер у нее мамин. Кашей точно будет плеваться. И ни у кого в нашей семье нет и не было простого и легкого характера, Валер.

— Предупрежден, значит, вооружен, — уверенно отвечаю я.

— Ну, я, если что, буду готов тебя утешить разговорами, что эти дети совсем распоясались, — Юра тяжело встает, вновь придирчиво оглядывает себя в отражении. — Будем втроем пить темном углу. Ты, я и твой отец. Можно за компанию и жен обсудить, какие они стервы и почему им все не так. Может, ты чего умного скажешь, потому что мы так и не нашли ответа на этот вечный вопрос. Мы пока пришли к мнению, что все бабы — дуры.

— И это ты говоришь такие слова перед свадьбой, — разочарованно вздыхаю я.

— Так я ж любя. Дуры, — оглядывается и мрачно продолжает, — но свои. И главное, чтобы мы тоже были своими козлами. Смекаешь?

Глава 59. Живи с нами и за нас

— Что ты плачешь, Темочка? — на крыльце стоит хрупкая темноволосая девушка и пытается укачать орущего ребенка на руках.

Я сама вышла подышать вместе с Соней, потому что меня резко замутило от канапе с сыром и оливкой. Кажется, я палюсь, и все кругом уже подозревают, что я в интересном положении. Особенно дядя, который при моем тосте отметил, что я не шампанское пью а лимонад.

Девушка оглядывается. Если я не путаю, то она жена Быкова, а у него в руках одни из самых крупных железорудных месторождений. Приглашениями занимался Валерий, и я не особо вдавалась в подробности, кого очень важно позвать, а кого лишь из вежливости. Чета Быковых была в списке важных.

Малыш на руках девушки резко замолкает, когда замечает насупленную Соню и обиженно шмыгает.

— Привет, — говорю я.

— Привет.

— Я Вика.

— Уля.

Темочка на ее руках опять шмыгает и хмурится, когда Соня отворачивается и тянется к моим волосам. И я ее понимаю. Она бы свои волосы намотала бы на пальчик, показывая, как она не заинтересована в новом знакомстве, но увы. Будет дергать мои.

— Мой тоже волосы любит, — Уля неловко улыбается.

— Давай-ка, их знакомить, — делаю шаг к ней.

Между нашими детьми сантиметров пятнадцать, и они устраивают молчаливые гляделки. Никто не улыбается и слюни от восторга не пускает.

— Это нормально? — спрашивает Уля.

— Без понятия, — пожимаю плечами.

— Это он в отца, — вздыхает и шепчет, вглядываясь в личико Сони. — Это Артем.

— Соня, — улыбаюсь хмурому малышу.

Моя дочь первая подает голос и как-то высокомерно агукает. За это удостаивается недовольным покряхтыванием. Опять замолкают.

— Вот и поговорили, — Уля смеется.

— Может, им надо время?

— Может быть.

На крыльцо выплывает сам Быков. Высокий, широкоплечий и темноволосый мужчина лет тридцати пяти. Напрягаюсь, потому что лицо у него мрачное и высокомерное. С таким выражением расхаживал Валерий и доводил меня до тихого бешенства, но Уля расцветает влюбленной улыбкой при его появлении.

— Юра там танцы устроил, — говорит он мне.

— Он забавный, — Уля ласковой кошечкой прижимается к мужу, а он ее с ленцой приобнимает.

— Я Вика.

— Я знаю.

В ответ я вскидываю бровь. Конечно, Валерий ему руку пожимал, когда встречал гостей, но вот я имени его не помню.

— Макар Витальевич, — наконец представляется он.

— Ну, тогда я Виктория Романовна.

Уля округляет глаза. Видимо, я слишком вольничаю с его важным мужем, но у меня самой такой же вредный и высокомерный супруг.

— А не Юрьевна? — Макар хмыкает.

— Романовна, — голос мой твердый.

Красивая такая пара. Он суровый мужик, а Уля — милая скромная красавица в легком бирюзовом платье, но как-то мне неуютно. От Макара холодом веет.