Измена. Право на семью

— Я хочу дружить с Улей, — строго заявляю я.

— Что? — тихо отзывается она.

— Дружить будем, — улыбаюсь я. — Мы вынуждены, ведь наши дети уже дружат.

Макар переводит взор с молчаливого и надутого Артема на не хмурую Соню и приподнимает бровь, недовольно глядя на меня.

— Плюс наши мужья, видимо, хорошо знакомы, и мой дядя в этой схеме участвует, — продолжаю я с улыбкой. — Мы, что, будем в стороне сидеть? Подруги у меня нет, а теперь будет.

Уля поднимает удивленный взгляд на Макара, который молча кивает и уводит ее. Слышу голос Валерия, и до меня вместе с отголосками музыки долетает обрывки “все хорошо”, “свадьба явно удалась”. Соня на руках фыркает и утыкается в грудь личиком.

— Ты решила сбежать? — Валерий с улыбкой выходит ко мне. — Это привилегия невесты.

— Макар Витальевич мне не нравится, — сердито отзываюсь я.

— Да нормальный он мужик, — забирает у меня Соню и пританцовывает. — Своеобразный, но мы все такие.

Глаза горят, скулы чуток тронуты румянцем. Его веселье оправдано несколькими бокалами шампанского.

— Там Юра на шпагат сел.

— Да ну?

— Правда, пришлось ему потом помогать встать, — Валерий целует Соню в макушку и посмеивается. — Ему точно надо садиться на диету.

К горлу подкатывает тошнота. Я делаю медленный вдох и выдох.

— Вика, ты в порядке? Ты побледнела…

— Угу-м…

— Точно?

Прикрываю рот рукой, и по глазам Валерия вижу, что все он знает. Знает, молчит и ждет новости, что нас скоро будет четверо.

— Валер…

— Да? — шепотом спрашивает он.

— Я буду дружить с Улей.

— Что?

Я не это хотела сказать, но оно само вырвалось из-за жуткого волнения. Сердце бешено колотится, ладони мокрые и пальцы дрожат.

— Я…

— Так, — шепчет Валерий, а Соня распахивает глазки.

— Я…

— Что ты?

— Беременна… — едва слышно попискиваю я, готовая рухнуть без чувств к ногам Валерия, который рывком притягивает к себе и одной рукой прижимает к груди.

Соня незамедлительно хватает меня за волосы. Каждый удар сердца заполняет грудь солнечным светом и теплой надеждой, что все будет хорошо.

— Вика, я люблю тебя, — голос у Валерия хриплый и надрывный. — И готов умереть за тебя, за Соню… за вас, Вика…

— И я тебя люблю, — выдыхаю я и чувствую, как по щеке бежит слеза. — И не надо умирать. Живи с нами и за нас.

Минута молчания, в котором расцветает вечность вселенной, но она обрывается криками мамы Валерия:

— Ушлепок! Козел! Сволочь!

— Катюш, успокойся, — раздается приглушенный и пьяный голос дяди. — Прекрати! Мне все равно не больно!

Глухой удар, и дядя шипит:

— А теперь больно.

— Да как ты посмел?!

— Я же извинился!

— Завали пасть, жирная ты свинота! Ты кем меня выставил перед сыном?!

— Не ори ты так, — рычит дядя, — а то еще Аркаша услышит.

— Да он тебе за такое кишки через ноздри вытянет! — голос свекрови дрожи гневом. — Любовник?! Ты в своем уме?! Какой любовник, придурок ты эдакий?

— Катюша, милая, — дядя понижает голос. — Это была импровизация чистой воды, чтобы сына твоего встряхнуть.

— Вот урод, — Валерий возвращает мне Соню и решительно заходит в фойе ресторана.

— А давайте обойдемся без драк, — семеню я за ним.

Дядя зажат в углу возле горшка с фикусом, а перед ним, крепко стискиваю сумочку, стоит Екатерина.

— Я про твою маму нагло и подло солгал, — Юра закрывает руками голову, когда Екатерина бьет его сумочкой. — Катюш, пропусти Валеру ко мне. Это он должен личико мне подправить.

— Нет у меня любовника! — Екатерина разворачивается к Валерию. — И быть его не могло, потому что твой отец за каждым моим шагом следит. И кто ему однажды сказал, что за женами надо строго следить? А? Как ты думаешь?

— Мам, я ему все равно не поверил.

— Он и сказал! — вскидывает руку в сторону дяди, который поправляет галстук. — Он его вечно на всякую фигню подначивает! Это не человек, а дьявол!

— А он в ответ подначил меня этих голубков поженить, — дядя деловито приглаживает лацканы пиджака. — И посмотри! Какие красавчики!

— Ненавижу тебя, — Екатерина разворачивается к дяде.

— Есть за что, — Юра примиряюще улыбается. — Но я раскаиваюсь. Поэтому и признался, потому что я начинаю новую жизнь.

— Конечно… — Екатерина зло щурится. — Я тоже семья, Юра.

— Ну, что ты хочешь, Кать? — дядя сводит брови вместе. — Как мне загладить вину?

Екатерина щурится, задумчиво помахивая сумочкой, и тихо говорит:

— Есть одна идея.

— Кидаться с крыши я не буду, — скрещивает руки на груди.

— Я хочу открыть приют для животных, — Екатерина улыбается. — Большой, современный, со специалистами и волонтерами. Аркадий против. Говорит, деньги на ветер.

— Я с ним согласен… Может, с крыши?

— Юра…

— Понял, — дядя недовольно цыкает.

— Все, — Екатерина смеривает его презрительным взглядом, — иди.

— Рожу будешь бить? — дядя обращается к молчаливому Валерию.

— А поможет? — тихо спрашиваю я.

— Горбатого могила исправит, — Валерий делает шаг к нему, — но…

Я отворачиваюсь, прижав к себе Соню, когда он бьет охнувшего дядю под дых.

— Ох ты ж… — кряхтит он. — И, Катюш, справедливости ради, ты тоже не белая и пушистая. Кто Нине все уши прожужжал, какой я мерзавец и как кидал бывших жен, а? Оставлял без трусов и чуть ли не на помойке, и всем им поголовно изменял.