Измена. Право на сына (СИ)

— Возможно, он для тебя просто кукла и ширма. Ничего. И такое бывает. Это сыграет против тебя в будущем, но сейчас я не должна беспокоиться о твоей старости и натянутых отношениях с сыном. Ты меня поставил в безвыходное положение. Ты либо оставишь его без матери, либо будешь просто папой-кошельком. Я, как взрослый человек, в данной ситуации выбираю вариант с„любящей матерью и отцом-придурком, потому что вырасти без мамы, без ее заботы в младенчестве грозит более серьезными проблемами для его психики. Странно, что мне приходится объяснять такие прописные истины, но ты туговат, учитывая то, что отымел мою сестру.

— Тон смени.

— Нет. Для полной картины можешь теперь еще и ударить меня, чтобы точно закрепить за собой роль тирана.

— Это по твоей части. Может ты все-таки Жанну ударила?

— Стоило, — обнажаю зубы в улыбке. — Сейчас бы ударила, но не из-за того, что она потаскуха, а за ее слова и ложь перед старой бабушкой. И, кстати, тебе все равно придется обеспечивать и ее лечение, сиделку, когда она сляжет.

— Даже так?

— Ты же не даешь мне возможности строить свою жизнь отдельно от тебя. Развод и бабуля только моя ответственность. А если нет то готовь кошелек. Ты покупаешь меня, покупаешь красивую Картинку семьи, а в этой картинке Быков Макар заботится о бабушке жены, ведь он не сволочь бессердечная, а приличный семьянин, который и дом ей отремонтирует, сарай новый построит, и куриц каких-нибудь породистых подарит на день рождения. Прелесть, правда? И ты ведь этим и занимался, только вот сейчас я буду знать, что это плата за то, что я твоя жена, и что это только роль для публики, соседей и прочих людей. Господи, Макар, тебе самому от себя не тошно? Вся твоя жизнь — обман. Ты понимаешь, что можно быть хорошим человеком без всего этого? Это тебе надо к психотералевту.

В изумлении касаюсь своей щеки и продолжаю.

— Ты столько сил прикладываешь, чтобы кругом всех обманывать. И ты ведь несчастлив в своем спектакле. Ты должен был жить с любимой женщиной, рожать с ней детей, а ты… Хотя мне все равно.

Разворачиваюсь и шагаю прочь. Я не должна копаться в голове Макара, пытаться его понять и добиваться от него осознания того, что он проживает не жизнь, а лишь сценарий, в котором не найти счастья.

— А со словами ты управляешься куда лучше, чем с ножом.

Глава 19. Оладушки любишь?

Я без понятия, справлюсь ли с ролью холодной стервы, которая ставит перед мужем условия, но выхода у меня нет Макар загнал меня в клетку. Кидаться на него и биться о толстые прутья моей ловушки бессмысленно, но я точно знаю, что моя любовь льстила ему.

Он ее принимал. Он меня ни разу не отталкивал, когда я к нему лезла с объятиями, глупыми разговорами и с прочими ‘мур-мур”. Не одергивал. Не скажу, что прям наслаждался. Относился ко мне снисходительно-умилительно, как к ласковой кошечке. И это ведь очень приятно, когда к тебе в кабинет просачивается женушка, ставит кружку с чаем, целует и тихонько уходит, чтобы не мешать важному разговору по телефону.

Никакого ему теперь чая с протеиновым кексиком, ведь он следит за фигурой, тратит время в тренажерном зале и очень строг в своей диете. И как же я задолбалась изворачиваться в меню, чтобы наши ужины и завтраки были сбалансированными, питательными и здоровыми. Спасибо мне, что у меня хватило ума хотя бы не настаивать на том, чтобы не носить ему на работу обеды.

А я могла. У меня проскальзывала такая мысль, что забегать к нему в офис с обедами было бы очень романтично. Я бы ему морковочку сердечками вырезала, например. Ему сердечки, а себе обрезки.

— Я вас устраиваю? — спрашивает Дина, выдергивая меня из накатившей злости,

Сегодня мы спали в разных комнатах. Он в спальне, а я в детской. Заглянул утром, потискал Артема и ушел. Без завтрака. Наверное, он еще предъявит мне свои претензии, но он же должен их сначала обдумать, чтобы выкатить мне список обязанностей хорошей жены.

— Ульяна…

Я же, в свою очередь, позвонила Вике и сказала, что мне нужна няня и помощница по дому. Вот пришла няня на собеседование. Она из того же агентства, что и Мария, которая работает у Вики. Я уже жалею о своем решении, потому что моя стервозность истончается, и я боюсь доверить сына чужой тетке. Да, она приятная, замечательные рекомендации, и Мария заверила, что Дина — хорошая женщина, но. Мне страшно.

— Я не знаю, — наконец отвечаю я, и Дина улыбается, отчего в уголках глаз расцветают тонкие морщинки.

— Возможно, мне стоит еще пройти интервью с вашим сыном?

— Он спит.

— Будить не будем, — Дина встает, оправляет юбку и откладывает сумку на кресло.

— Я вам пока завтрак приготовлю.

— Что? — непонимающе моргаю.

— И вам стоит вздремнуть, — внимательно вглядывается в глаза, а затем подхватывает плед, встряхивает им и едва заметно хмурится, — вот прям на диване ложитесь.

— Что?

— Ложитесь.

Голос становится строже. Не злым и недовольным, а по-матерински строгим. И вот вопрос: а няню я решила кому нанять, раз сейчас послушно опускаю голову на подушку?

— Ко мне можно на ты.