Измена. Предателей не прощают (СИ)

- Мама выйди, нам надо поговорить наедине.

Свекровь быстро переводит взгляд с меня на мужа и встает с кровати:

- Хорошо, я подожду в коридоре.

Муж провожает ее взглядом, и когда дверь за его матерью закрывается подходит ко мне. Я невольно отодвигаюсь от него.

- Понимаю, что я не самый лучший муж, но обещаю, что исправлюсь. – вздыхает Глеб, - Ради тебя, ради нашего ребёнка. Понимаю, ты запуталась, и я повел себя не красиво с тобой. Сначала с этой глупой изменой. Потом запаниковал, что могу потерять тебя и наделал глупостей с банковскими карточками. Я не ценил тебя, и за это наказан.

Внимательно смотрю на мужа. Неужели он искренен со мной сейчас? Может я правда поспешила с выводами? Что я знаю об Артемьеве? Да мы знакомы с ним… Сколько? Неделю? Две?

А мужа я знаю уже несколько лет.

Как сказала свекровь, Глеб подлец, но это свой подлец!

Как же я устала. И запуталась. Мне надо подумать!

Я поднимаю на мужа глаза и задаю последний вопрос:

- А Лена? Если у нее все же твой ребенок, что мы будем делать?

- Если это мой ребенок, то я буду выделять на него деньги. Он не в чем не будет нуждаться. А для тебя я сделаю все, что могу - обещаю. Клянусь, ты забудешь этого Артемьева. Я понимаю, ты еще так юна и наивна… И ему удалось обвести тебя вокруг пальца… Но сейчас я рядом. Я смогу тебя защитить. Тебя и нашего ребенка. И каждый день всей нашей будущей жизни я буду доказывать тебе свою любовь. Я обещаю!

Глеб наклоняется ко мне и целует меня в лоб.

Дверь в палату открывается. На пороге стоит медсестра и мужчина в костюме врача:

- Что вы тут делаете? – громогласно спрашивает он. – Выйдете из палаты! Немедленно!

- Вообще-то я ее муж! – огрызается Глеб.

- Вообще-то сюда нельзя никому! Пройдите в коридор! – и продолжает, глядя на медсестру, - Юля! Как вы могли пустить посторонних! Почему вы оставили больную одну? Где Антонина Павловна?

Юля молча хлопает глазками.

- Отдыхай, любимая. Артемьев близко к тебе больше не подойдет. Я все улажу. Держите меня в курсе, доктор, – и добавляет громким голосом в дверях, – ради своей любимой жены я готов на все.

- Подлец, – одними губами бормочет врач, когда дверь за мужем закрывается, - Извините, Марина. Они не должны были сюда входить… Вообще у нас днем полный этаж медперсонала, не понимаю, как это произошло.

Он кидает быстрый взгляд на медсестру.

- Но разберусь! И, знаете… - он берет меня за руку и слушает пульс, - я бы не стал ему доверять.

- Вот как, - мои губы искривляются, и я сдерживаю слезы, - а кому бы вы доверились? Артемьеву?

Глава 43. Алексей

Долю секунды я смотрю на его ладонь Давида Рогальского. Что ж! Сын за отца не в ответе. Посмотрим, что ему надо.

Отвечаю на крепкое рукопожатие.

- Я хотел бы поговорить с вами, Алексей. Вы не против?

- Нет, Давид… - бросаю взгляд на его седины, - Григорьевич.

- Можно просто Давид. Я хотел узнать: как Марина?

Напрягаюсь. Старший Рогальский говорит очень спокойно, вежливо, но все равно ситуация щекотливая. И меньше всего на свете хочу, чтобы его сын знал, где сейчас Марина.

- Я понимаю ваше беспокойство, - вздыхает он. – Могу говорить откровенно?

Киваю. Кажется, разговор обещает быть интересным.

- Я не говорил никому о встрече с вами. И надеюсь, что этот разговор останется между нами. Во всяком случае какое-то время.

Молча киваю.

- Так как дела у Марины? Без изменений? Не удивляетесь, что я в курсе – у меня в этом городе много глаз и ушей. Я знаю, что произошло. В общих чертах.

- К сожалению, без изменений. Вы не довольны выбором больницы?

- Что вы! Я знаю Марка Антоновича не понаслышке. Тут хорошие специалисты. Марина в надежных руках. Скажите, Алексей, у вас есть в планах расторгнуть контракт с нашим заводом?

Мои брови взлетают вверх. Его так волнуют деньги? Ну и гнилая семейка.

Видимо все это отражает на моем лице, потому как Давид быстро себя поправляет:

- Я скверно выразился. Под ваш заказ были открыты новые рабочие места. Я хочу избежать увольнений. Я больше не руковожу всем, но мой голос решающий.

- Я понял! – останавливаю его, – Бизнес - это бизнес. Других людей это не касается. Я не собираюсь отзывать контракт. Мне это тоже не выгодно. Хоть и неприятно работать с…

Замолкаю. Передо мной его отец. И кажется, он порядочный человек.

- С подлецом! С мерзавцем! Продолжайте! Не стесняйтесь в высказывания, молодой человек! – вдруг прорывает моего собеседника.

Весь спокойный тон моментально исчезает, и я вижу, как гримаса злости отражается на красивом лице Давида.

Я невольно удивляюсь.

- Я вырастил подлеца! - продолжает он. – За свою жизнь я сделал много важных проектов, но завалил самый главный! Не смог вырастить из этого мальчишки достойного мужчину!

Давид Григорьевич поднимает отрешенный взгляд, и говорит, словно сквозь меня: