Измена. Притворись моим драконом (СИ)

Если Роми еще не беременна, значит, такова воля Богов. Умри я сегодня, император может осчастливить какого-нибудь моего дальнего родственника герцогством Мирандол. На данный момент мне плевать. На всё плевать, кроме разбитого сердца.

Задается ли Роми вопросом, почему я не тянусь к ней, пока мы лежим так близко, что слышим дыхание друг друга? Готов поспорить, ей интересны эти перемены, но она продолжает упрямствовать. Ничего не говорит по этому поводу.

Она тоже не тянется ко мне. Конечно же. Ну конечно же!

Какая-то часть меня разочарована таким исходом, хоть он и был предсказуем. И всё же, если бы Роми повернулась хоть раз, хотя бы на миг протянула руку, я бы забыл и гордость, и обещания, и больше никогда бы ее не отпускал.

Но увы… Ночью мы лежим неподвижно, как две деревянные куклы, а днем проходим мимо — вежливые призраки, не более.

Обеды и ужины проходят мирно — мы сдержанно киваем друг другу, а если нас о чем-то спрашивают, то выдаем учтивые глупости.

Джаспер звал меня сыграть еще пару раз, но я отказывался, и он оставил попытки. Должно быть, мой кислый вид дал понять, что разговоры о Роми больше не уместны.

Так продолжается вплоть до Дня подарков. Признаться, меня бросает в дрожь, пока я собираюсь на праздничный ужин.

Подарки для Сойеров были подобраны тщательно, чтобы всем всё понравилось. Аметистовый браслет для Мирабель, копия сагнейского фолианта «История растений» для Диворы, бильярдный кий для Джаса… и сюрприз для Роми, разумеется.

Он был спрятан в гардеробной на дне сундука, и теперь я велю слугам отнести коробку в гостиную, где соберется семья.

Примет ли Роми подарок? Должен ли я был вообще его выбирать? С другой стороны, мы же притворяемся счастливой парой, а в счастливых парах дарят друг другу подарки.

В любом случае, дело уже сделано. Подарок здесь, и нужно его вручить — не выбрасывать же. Поэтому я делаю глубокий вдох, в последний раз смотрю в зеркало и покидаю спальню.

В гостиной тепло и шумно. Пахнет еловыми ветками, инжирным пирогом, фейрискими печеньями и уютом. Настоящий праздник.

Я ищу глазами Роми, и сердце начинает биться чаще, когда мы встречаемся взглядами. Сегодня она особенно прекрасна.

На ней рубиново-красное платье с белым атласным поясом, который подчеркивает тонкую талию и плавные изгибы. Боги милосердные, какая же она красивая…

Я подхожу к горе с подарками, чтобы выбрать нужный, а потом протягиваю его жене.

— Что это? — хмурится Роми.

Выглядит удивленной.

— Это… это тебе, — отвечаю я, чувствуя, что начинаю краснеть. Как глупо. — С праздником, любимая.

Она медлит, а меня охватывает в жар. Если Роми откажется принимать, это будет невыносимо.

Мои руки трясутся, как у юнца, который впервые дарит девушке букет ромашек.

— Открой, пожалуйста, — прошу я шепотом.

Роми смотрит мне в глаза и тут же отводит взгляд, а затем… О, какое счастье. Она всё-таки берет в руки коробку. Ее пальцы касаются моих, и это длится лишь мгновение, но всё равно вызывает дрожь.

Но теперь, когда она приняла подарок, появилась новая проблема. Остается только молиться, чтобы ей понравилось.

Глава 17. Романия

Глава 17. Романия

Я осторожно тяну за широкий красный бант на коробке. Когда он падает, открываю крышку, чтобы взглянуть, что хранится внутри. Но пока что ничего не понятно — там еще одна коробка, вернее, деревянная шкатулка, отделанная серебром.

Сгорая от нетерпения, я сажусь на диван, стоящий у камина и горы с подарками. Ставлю шкатулку себе на колени, предварительно одарив Синклера быстрой улыбкой. Открываю и вижу…

О Боги…

— Это краски!

— Да, — улыбается Син. — Я… кхм-кхм… Я узнавал, такими пользуется придворный художник.

Рядом с набором красок лежат три кисти — две обычные, но разных размеров, и еще одна — с сияющим перламутрово-розовым ворсом. Я с восторгом разглядываю ее.

— Эта зачарована, — поясняет Син. — Такими пишут живые картины.

— Ох…

Помнится, в детстве я именно о такой и мечтала. Хотела, чтобы нарисованные облака плыли по небу, как настоящие.

— Тебе нравится? — робко спрашивает Син.

Я поднимаю глаза и вижу, что он краснеет и закусывает губу. Совсем не похож на герцога — просто взволнованный мальчишка. Неужто правда переживает, что мне может не понравиться такой сказочный подарок?

— Это чудесно, Син! Спасибо.

Теперь мой голос немного дрожит. Кажется, волнение — это заразно. Хотя, сегодня я переживала с самого утра, ведь мне тоже есть, что подарить Синклеру.

Так что приходится отставить в сторону шкатулку и достать из горы подарков зеленую коробку, чтобы протянуть ее мужу.

— Вот, это тебе. Счастливого Хон Галана.

Он меняется в лице, и что-то странное мелькает в его глазах. Удивление вперемешку с надеждой.

Син садится рядом и начинает разворачивать коробку, а меня сильнее охватывает дрожь. Сердце падает куда-то в живот. Боги, как нелепо. Веду себя, как влюбленная школьница.

— Я… э-эм… я купила его давно, — зачем-то поясняю. — Хотела подарить на наш первый Хон Галан, но возможности не представилось.