Измена. Развод. Смерть

И я уже не молодая девочка, кожа не та, может где-то жирок завалялся. Кожа бледная, я в этом году не ездила по курортам. Боюсь увидеть в его глазах разочарование. Вдруг подумает, что всю ночь трахал старую морщинистую тетку.

Испуганно натягиваю на себя простыню. А он ведет себя, как альфа-самец. Ходит передо мной в одном полотенце, повязанном на бедрах, поигрывая мускулами, на его коже сверкают капельки воды после душа, и кожа светится на солнце, отливая загаром. Красивый, как античный бог. А я сорокалетняя тетка с комплексами.

— Я приготовлю тебе завтрак, — говорит он, а сам скидывает полотенце, и, сверкая пятой точкой, надевает спортивные штаны и футболку.

О, боги, какая у него красивая, накачанная пятая точка!

Он вразвалочку уходит, гремит на кухне посудой, а я осторожно выбираюсь из-под простыни и бегу в ванную.

Быстро принимаю душ и пытаюсь завернуться в полотенце. Но не успеваю. Я поймана в капкан его сильных рук. Он поднимает меня и прижимает к своей груди.

— Ты такая красивая, — он утыкается лицом в мои волосы, словно вдыхает мой аромат.

— Ты тоже очень даже ничего, — пытаюсь сострить я, а сердце бьется в груди, как сумасшедшее.

— Я заказал тебе вещи, сейчас привезут, и ты переоденешься.

— Какие вещи? — выпадаю я из реальности.

— Ну, у тебя нет чистого белья, свежей футболки, тебе сейчас привезут, а пока можешь ходить голой, — и он улыбается так, что у меня бабочки в животе крыльями машут, чертовы птеродактили.

— Эээээ, спасибо, но я могла заехать домой, — бормочу я.

— Зачем, сейчас закинем твою одежду в стиралку, в следующий раз у тебя будет смена, — улыбается он, а мою душу греет «в следующий раз», значит это не одноразовая акция для престарелой красотки.

— Может, ты дашь мне пока халат, мнусь я.

— Давай лучше футболку, — говорит Богдан, а сам взгляд от моих ног не отрывает.

Приходится согласиться на футболку, тем более, что я в ней тону. Правда смотрится она на мне, как мини платье. Ох, вот бы на десять лет раньше!

— Ты меня стесняешься? — вдруг спрашивает Богдан, раскладывая пышный омлет по тарелкам.

— Богдан, я не молодая девушка уже, — мнусь я, пытаясь озвучить проблему.

— Ну и что, твое тело красиво, фигура отпад, — он улыбается во весь зубной ряд.

— Ну, мне, конечно, приятно, тело женщины отличается от тела двадцатилетней красотки, — снова мнусь я.

— Василис, ты зря комплексуешь, твое тело прекрасно, ты молода и красива, — вдруг говорит он. — Знаешь, мои родители познакомились, когда отцу было двадцать пять, а матери тридцать пять. Они поженились, и он любил ее до ее последнего дня. Она умерла в шестьдесят, а он так больше не женился, потому что говорил, что больше такую не найдет.

Я сидела с открытым ртом и смотрела на Богдана. Какая красивая и счастливая судьба у его родителей. Я о такой судьбе мечтала, думала, что со Стасом проживу всю жизнь, вместе состаримся и умрем в один день. Ага! Но не случилось.

— Богдан, а сколько тебе лет? — вдруг сорвался с моих губ вопрос, который мне до этого было страшно произносить.

— Тридцать пять, — спокойно ответил он.

— А мне сорок, почти.

— Ну и что? Главное не возраст, а что ты чувствуешь к женщине, — и он улыбнулся по-мальчишески задорно.

Мы завтракаем, а потом Богдан отвозит меня к моей машине. Она так и простояла ночь на парковке в гордом одиночестве, покрывшись тонким слоем пыли.

Перед тем, как попрощаться, он долго меня целует, так что губы мои оказались все искусаны, и мне становится немного тоскливо, словно стая кошек царапнула меня коготками по сердцу.

И я не представляю, как теперь появлюсь на работе.

Только я села в машину, как раздался звонок.

— Васька, я не поняла, ты где шлялась? — раздался в телефоне недовольный голос подруги. — Мы сегодня должны были сдать с тобой анализы!

— Вер, тут такое дело, — мнусь я.

— Вася, какое дело, на кону твоя репродуктивная функция! — верещит Вера.

— Вот об этом я тебе и хотела рассказать, — мямлю я.

— Ты? Ты что? Ты с кем-то переспала? — вдруг догадывается Вера.

— Д-да, — запинаюсь я.

— Аааааааааа! Ааааааааа! — орет на том конце радостно Верка. — Дай угадаю. Богдан?

— Д-да-ааа, — снова мямлю я.

— Аааааааа! Ааааааа! — опять в трубке раздается радостный возглас подруги. — Оле! Оле! Оле! Ааааа! Класс!

Подруга, по-моему, схватила солнечный удар прямо в маковку.

— Вася! Тебе срочно надо продолжить! У тебя до овуляции еще неделя, а живчики остаются живыми в полости матки в пределах трех — четырех дней, очень редко семи, тебе надо еще раз повторить…

А дальше идет инструкция, как лучше всего забеременеть, что надо для этого сделать. А у меня в голове только одна мысль, а мы предохранялись или нет. Мне страшно сейчас забеременеть, я на распутье. Мне трудно собрать свою жизнь из разбитых кусочков, и уж ребенок сейчас — это просто катастрофа.

Я не слушаю Веру, потому что у меня начинается паника.

— Васька, твоему ребенку достанутся самые хорошие гены, — делает заключение Вера, а меня накрывает ужас от сложившейся ситуации.

Сбрасываю звонок и набираю Богдана.