Измена Родине. Заговор против народа

30 июня 1924 г. специальное федеральное Большое жюри предъявило Альберту Фоллу, Гарри Синклеру, Эдуарду Догени и Эдуарду Догени младшему обвинение в преступном сговоре и взяточничестве.

За этим последовали долгие месяцы судебной волокиты. Целая армия дорогих адвокатов, нанятых нефтяными королями, цеплялась за всякий возможный повод, Чтобы затормозить и сорвать отправление правосудия.

Только в марте 1927 г. Синклер предстал перед судом по обвинению в неуважении к сенату, был признан виновным и приговорен к трехмесячному тюремному заключению и уплате 1000 долларов штрафа.

Осенью 1927 г. Фолл и Синклер судились по обвинению в преступном сговоре с целью обмана правительства. В первый же день суда обвинение установило, что присяжные заседатели и свидетели подвергались угрозам и запугиванию со стороны сотрудников сыскного агентства Уильяма Бернс а и что агентству платил за это Синклер. Выяснилось также, что делались попытки подкупить ряд присяжных заседателей. Судья объявил состав суда неправомочным.

Синклер, бывший глава Бюро расследований Уильям Бернс и несколько их соучастников были затем привлечены к судебной ответственности за попытку «подкупить, запугать и оказать давление» на присяжных. Суд признал их виновными и приговорил Синклера к 6 месяцам, а Бернса к 15 дням лишения свободы. Кассационным судом Бернс был оправдан, а Синклер отбывал наказание по совокупности за неуважение к сенату (3 месяца) и за запугивание и оказание давления на присяжных (6 месяцев).

Затем Фолл и Синклер вторично предстали перед судом по обвинению в преступном сговоре с целью обмана правительства, но оба были оправданы.

В октябре 1929 г. Фоллу было предъявлено обвинение в получении взятки от Эдуарда Л. Догени. Бывший министр внутренних дел был признан виновным, приговорен к штрафу в 100 000 долларов и к тюремному заключению на один год.

Через пять месяцев после этого Догени был привлечен к ответственности за то, что дал Фоллу взятку, но был оправдан.

«Нам уж следовало бы принять закон, — горько иронизировал по этому поводу сенатор Джордж Норрис из штата Небраска, — по которому человека, имеющего 100 млн. долларов, нельзя привлекать к суду за преступления. Тогда мы по крайней мере действовали бы последовательно».

Помимо аферы Синклера, Догени и Фолла, правительство Гардинга было замешано и в других грязных делах, которые вскрылись после смерти самого Гардинга.

Весной 1924 г. специальная комиссия сената приступила к публичному расследованию деятельности министра юстиции Гарри М. Догерти.

Испугавшись, что это может подорвать позиции республиканской партии на президентских выборах, предстоявших осенью того же года, лидеры республиканцев решили, что Догерти должен немедленно уйти в отставку. Догерти гневно отказался подчиниться этому требованию. Он назвал сенатское расследование делом рук «коммунистических агентов и их ставленников».

Только когда президент Кулидж письменно предложил Догерти подать в отставку, тот неохотно подчинился…

Одним из первых свидетелей, дававших показания специальной комиссии сената, была бывшая жена Джесси Смита, Рокси Стинсон. Она не только пересказала комиссии все, что ей говорил Смит о преступных махинациях в министерстве юстиции, но и рассказала, что ей неоднократно угрожали, пытаясь не допустить ее выступления в качестве свидетеля. «Я не Джесси Смит, — заявила она, — и уж я-то не подставлю свою голову под пулю».[37]

Среди свидетелей, выступивших перед сенатской комиссией, был также и Гастон Б. Минс. Не упуская ни малейшей детали и не скрывая некоторой гордости, Минс расписывал свои преступные похождения на посту агента Бюро расследований. В своих разоблачениях Минс, между прочим, показал, что, стремясь предотвратить расследование сенатом операции с Типот Доум и ряда других деяний, сотрудники министерства юстиции установили тайную слежку за некоторыми сенаторами.

«Вы следили и за сенатором Лафоллетом?» — спросил сенатор Уилер.

«Да», — ответил Минс.

«И вы рылись в документах в его кабинете здесь, в Капитолии, не правда ли?»

«Я приказал сделать это… Мне все равно — следить за бродягой или за кем-нибудь другим… Для меня человек — это номер. Я никогда не спрашиваю, кто он… Мы следили за тысячами людей. За епископами, за священниками».

Председатель комиссии сенатор Смит Брукхарт перебил его. «Когда и по чьему приказу, если вам это известно, — спросил он, — была введена в Соединенных Штатах эта страшная система слежки?»

«Я не знаю ни одного случая, когда на горизонте появился бы кандидат на какой-нибудь пост… и о нем не стали бы собирать сведения. Финансисты за это платят и получают сведения».

«Вы хотите сказать, — спросил сенатор Брукхарт, — что финансовые тузы собирают сведения о каждом претенденте на какую-нибудь должность, чтобы: знать о нем что-нибудь такое, что позволит им держать его в руках, — вы это имеете в виду?»

«Пожалуй, да, я бы сказал, что это так…»

«И вот это… — продолжал сенатор Брукхарт, — и есть та самая шайка, которую я назвал внепартийным блоком Уолл-стрита? Это они?»