Измена. Сбежать от мужа (СИ)

Она вздохнула, словно бы не доверяла моим словам до конца.

— Видимо, я совсем не знаю своего брата.

— Я тоже, Вик, как оказалось, совсем его не знаю.

Она помолчала несколько секунд.

— Ладно. Я не стану в это лезть. Это ваши дела. А мать успокою, не переживай.

— Спасибо, Вик.

— Пока.

В трубке стало тихо.

Я почувствовала, как начинает пульсировать в висках. Вот они, мои спонтанные решения и их последствия… Надеюсь, с Марком всё будет в порядке.

Я вовсе не желала ему ничего подобного. Может, стоило попросить прощения? Сейчас, представляя его, пострадавшего по причине того, что я испортила стёкла в его машине, меня начинала душить совесть.

Почему бы ему не вызвать тогда эвакуатор и не поехать домой на такси?

И почему мне должно быть стыдно после всего, что наделал он? Это ему бы надо извиняться и переживать, а не мне!

Но, представляя его окровавленное лицо, я ничего не могла с собой поделать. Ходила по комнате от окна к дивану и обратно, кусая губы.

Но не могла же я рассекретить свой новый номер? А вдруг Марк не оставил попыток меня вернуть даже после того, что я сотворила с его машиной?

Но что, если он и правда покалечился? Хотя Вика вроде говорила, что всё в порядке…

Ну кто меня толкал под руку? И далась мне эта несчастная машина! Кому я отомстила? Собственной совести?

Плюнув на всё, я поплелась на кухню, чтобы заварить себе чаю. Коробка со сладостями оказалась весьма кстати. Очень хотелось заесть стресс чем-нибудь вредным и сладким.

Пиликнул телефон, и я тут же схватила его в руки.

«Не спишь? Я слышу твой чайник.» — писал Глеб.

Я закатила глаза. Ну и слышимость тут… на Катином месте я бы не поскупилась на звукоизоляцию.

«Не спится. Хочешь чаю?» — ответила.

Через пять минут раздался стук в дверь, и я двинулась открывать.

Что-то подсказывало, что это знакомство развивалось чересчур уж стремительно. Буквально позавчера мы знать друг друга не знали, а уже сегодня он ходит ко мне, как к себе домой, в тапках и пижамных штанах.

Благо, хоть футболку догадался надеть.

Он скользнул взглядом по моему лицу, протягивая коробку с подогретой пиццей, и нахмурился:

— Что случилось?

Я судорожно выдохнула, понимая, что просто не могу посвятить во все свои жизненные передряги человека, с которым знакома без году неделю.

— Что, сначала слежка, теперь допрос?

И тут я замерла, не донеся руку до коробки с пиццей.

Откуда свекровь узнала мой новый номер?!

* * *

Догадка пришла так же внезапно. Катя…

Пожалуй, стоит позвонить ей и поинтересоваться, какого, собственно, чёрта она раздаёт мой номер кому ни попадя. Ведь вроде как мы договорились держать его в секрете!

Только Катя могла, больше некому. Значит, свекровь разбудила и её? А подруга редко когда могла выдержать подобного натиска. Тем более, если та начала на нее орать так же, как и на меня.

Ладно, мне ничего не стоит поменять номер, если что.

Но это уже утром.

— Всё хорошо?

Глеб смотрел так, словно его искренне заботило моё состояние. Ох, если бы он только знал, что творится у меня в душе… Но, думаю, с него на сегодня достаточно переживаний.

— Не совсем, но мне не хочется об этом говорить, прости.

— Тогда давай есть пиццу. Еда — лучший в мире антидепрессант. Ну, еще секс, но на это ты скорее всего не пойдёшь. Я прав?

Я взглянула в его насмешливые глаза и покачала головой. Ну вот что мне с ним делать, а?

— Что ж, пицца так пицца, — согласился он быстро.

Я достала из холодильника его недавний презент — коробку со сладостями. И всё-таки, наверное, мне повезло иметь сегодня компанию.

Особенно в такую минуту.

Сейчас, когда больше нельзя было никому позвонить, этот неунывающий даже с травмой и жуткой повязкой на голове мужчина казался настоящим и единственным другом.

И пусть я его знаю всего два дня. И да, у него в телефоне моё фото, сделанное исподтишка… даже в голове не укладывается. Но всё же.

Я включила телевизор для фонового шума, и мы уселись за небольшой круглый стол. Глеб принялся лениво жевать пиццу, поглядывая на меня краем глаза, а я взялась за сладкое.

Эклеры оказались великолепны. Именно поэтому я избегала есть нечто подобное чаще раза в неделю, и уж точно не на ночь. Но сегодня правило было нарушено.

Глеб даже перестал есть, наблюдая моё уминалово. Когда я закончила с эклером и принялась за большую корзиночку с кремовой розой, он не выдержал:

— У тебя проблемы? Прости, я понимаю, ты не хочешь говорить. Но если вдруг захочешь… Ты мне очень помогла, а я не люблю оставаться в долгу.

— Какой долг, о чем ты? — улыбнулась я, слизывая белоснежный крем с джемовой прослойкой, — ты окупил всё с лихвой этими чудесными пирожными.

Он хмуро усмехнулся, ни разу не поверив моей легкомысленной отговорке.

— Ну хорошо. Тогда я пойду к себе.

Оттолкнув коробку, мужчина поднялся со стула.

Я растерянно отложила недоеденное пирожное.

— Глеб, ты чего?

— С тем же успехом меня заменит телевизор, разве нет?

Что я сказала не так? Или обидела его дурацкой отговоркой? А может он пытался заговорить, пока я была в своей задумчивой коме, заедая стресс и не заметила его попыток?

Чёрт, вот же…