Измена, сыск и хеппи-энд

Вика проследовала в туалет, смыла усы и брови и надела шапочку. В эту минуту в туалет ввалилась уборщица с ведром и шваброй. Вика поздоровалась, потому что знала Вику в лицо. Уборщицы в “Спортсервисе” ничуть не походили на подтянутых, в черно-серебристой униформе вострушек из “Грунда”. Здесь предпочитали традиционный стиль – сатиновый халат, уважаемый возраст, древнейшие орудия труда.

Уборщица вразвалку проплыла мимо Вики, уткнувшейся в зеркало, и стала греметь со стороны кабинок ведром и проклятиями в адрес побывавших там дам. Вика хотела было уйти, но одна внезапная мысль заставила ее вернуться и, откашлявшись, произнести:

– Извините…

Из кабинки высунулась немолодая тетка с крутыми кудрями.

– Видите ли… – начала Вика. – Мне показалось, что я тут встретила одну знакомую. Мы когда-то учились вместе.. Но я не уверена, что это она…

– Здесь что ли, работает? – заинтересовалась тетка.

– Похоже, да. Такая, знаете ли, белокурая, в желтом свитере. Довольно молодая…

– А! Это, наверное, Гузынина! – догадалась тетка. – Она завсегда в желтом ходит, чтоб далеко ее видать было.

Вике показалось, что уборщица не очень-то симпатизирует блондинке, и уже смелее продолжила расспросы:

– А как ее зовут? Кем работает?

– Зовут Лариской. Кладовщица она, сидит на клюшках да лыжах. Выдает, иногда сама кое-что развозит. Лариска. Ваша подруга?

– Кажется. Моя была Лариса, а вот фамилия другая. Может, она замуж вышла?

– Эта замужем. Мужу не подарок. Но оно мне надо? – вздохнула уборщица. – Мне надо, чтоб мимо не гадили. А эта и тут понабросает бычков, и у себя. Курит, как ханыга. Вы к ней, в комнату ее зайдите! Срач! Понакурено, понакидано всего. Объедки кругом, стаканы немытые стоят, тарелочки одноразовые давленые. Любит она компашки собирать, вот и бегают к ней. Жрут, сорят. Когда, извините, и гандон выметешь. Бойкая баба!

Вика при упоминании гандона задрожала, но постаралась деликатно подъехать к самому жгучему вопросу.

– Гандон? У нее что, парочки встречаются?

– Может, и встречаются. Я не видала, свечку не держала. А вот сама она слылась тут с одним. Мордастый такой, плечистый. Разговор только у него неясный, не разберешь, чего ему надо, все тык да мык. А к Лариске завсегда бегает. С осени они еще слычались, как стали на Блошиную горку ездить. Она на него так и кидается.

– Надо же!

– Срам, – плюнула тетка. – Вот если она ваша подруга и вы ее признали, так ей скажите, пусть она это дело бросит, ну, с мордастым-то. Он женатый, она замужем, детишки у обоих. Что же хорошего выйдет? Про мордастого жену я ничего не слыхала, врать не буду, а вот Ларискин, говорят, доцент каких-то наук в Политехническом. Каково ему? Вы не стесняйтесь, проберите ее как следует, Лариску-то. На подругу она не обидится.

Глава 5

У стен Сумасшедшего дома

– Знаете вы такого преподавателя в Политехническом, Гузынина? – спросила Вика.

– Этого подлеца? Еще бы!

Елена Ивановна Рычкова фукнула сердито в сторону длинной струей сигаретного дыма и снова затянулась. В ее глазах запрыгал злой голубой огонь. Она знала все на свете, но к информации, касающейся ее сына Максимки, надо было подходить с осторожностью. Окончив школу, ребенок уже девять лет безуспешно учился в различных институтах. Дважды он был женат и разведен, родил трех дочерей в трех местах и даже оказывал детишкам материальную помощь силами Елены Ивановны. До сих пор ребенок много танцевал на дискотеках, много просаживал на игральных автоматах, без конца терял деньги, шапки и паспорта и все никак не мог решить, чем бы ему заняться, кроме перечисленного. Странно было, что язвительная, умная, проницательная Елена Ивановна все еще не видела на этом солнце никаких пятен. Просто у ребенка учителя были дураки, жены стервы, преподаватели подлецы, друзья ворюги, попутчики в трамвае карманники. Игральные автоматы заряжали жулики, паспорта выдавали коррупционеры. Вика решилась спросить Елену Ивановну про “доцент каких-то наук”, потому что Максимка в этом году обучался в Политехническом. Елена Ивановна уверенно сообщила:

– Гузынин – законченный подлец. Представь, по-черному дерет с бедных студентов. Зачет – сотня зеленых, экзамен – три. Иначе и не суйся! Причем больше тройки, подлец, не поставит – за четверку двойная такса. А пятерок, кажется, никто даже и не просит. Монстр!

Вика возмущенно покачала головой:

– Какой ужас! А что он преподает?

– Высшую математику и основы анализа. Абсолютно никому не нужная фигня, особенно на экономико-международном факультете, где мой Максимка. Но Гузынин там-то особенно и свирепствует. Всех затерроризировал.

– Да, жуткий человек, – согласилась Вика. – И фамилия какая противная. От слово гузно.

– Тебе-то он зачем?

– Так, соседка попросила узнать, – уклончиво ответила Вика.

– Чего узнать? Сколько он берет?

– Ну да.

– Говорю же, сотню зеленых, чтоб его разорвало!