Измена в Кремле. Протоколы тайных соглашений Горбачева с американцами

Буш повторил: надо выжидать, чтобы «ситуация там немного застопорилась и поулеглась». Ему хотелось бы дать Горбачеву и Шеварднадзе «время взять все под контроль и двинуться в правильном направлении».

После встречи с Бушем Бейкер привез Шеварднадзе снова в Госдепартамент. На книжных полках его небольшого личного кабинета стояли книги, написанные друзьями-журналистами и общественными деятелями, а также фотография в рамке, подписанная Рональдом Рейганом, на которой Бейкер шагает рядом с Рейганом.

Не без гордости Бейкер торжественно показал цветную, сделанную с воздуха фотографию своего ранчо в Вайоминге, где должны были состояться их беседы «глядя в корень». Фотография стояла на деревянном столе, приставленном к письменному, рядом с видавшим виды телефоном, который напрямую соединял Бейкера с Иглбергером, Татуайлер, Россом и Зёлликом.

Вечером Шеварднадзе и Бейкер отправились на военно-воздушную базу Эндрюс и полетели в Джэксон-Хол. По просьбе госсекретаря его помощники устроили американскому и советскому министрам иностранных дел встречу в самой непринужденной обстановке, какая когда-либо бывала в истории взаимоотношений между двумя странами. На ранчо Бейкера два государственных мужа будут удить рыбу на мух, бродить по тропам и обмениваться мнениями о положении в мире среди покоя на берегу озера Джэксон и в долине реки Снейк, с лиловатыми, увенчанными снегом горами Гранд-Титон на горизонте.

На борту самолета Бейкера Шеварднадзе, перекрывая шум моторов, вспоминал о том, как будучи партийным лидером в своей родной Грузии, он противостоял в 1978 году Кремлю. Леонид Брежнев и его коллеги, вечно боявшиеся бунтов на национальной почве, потребовали, чтобы русский стал официальным языком во всех советских республиках. А грузины, пояснил Шеварднадзе Бейкеру, всегда были страстно преданы своему родному языку.

Опасаясь, как бы бунтовщики не подожгли Тбилиси, Шеварднадзе, невзирая на угрозы покушения, вышел на городскую площадь и через рупор объявил, что готов рассмотреть требования националистов. Затем он позвонил Брежневу и решительно настоял на компромиссе. Похваляясь Бейкеру, он добавил: «Это мы, грузины, первыми установили принцип, согласно которому русский язык является языком Союза, но не языком республик».

В ходе четырехчасового полета в Вайоминг Бейкер спросил Шеварднадзе и о том, как Горбачев предполагает разрешить проблему отделения республик от Советского Союза. Бейкер знал, что в последние месяцы советский президент при решении вопросов, связанных с движениями за независимость в Грузии, Прибалтике и других местах, опирался на опыт своего министра иностранных дел.

Шеварднадзе ответил в том же духе, что и во время многочисленных частных бесед, которые были у него с Бейкером после парижской встречи в конце июля: «Если нам придется подавлять внутреннее диссидентство силой, это будет означать конец перестройки. Так что это не выход из положения».

И продолжал: «Мы должны разрешать эту проблему, не прибегая к насилию. Мы должны воспринять уроки прошлого и по возможности избегать создания такой ситуации, которая неизбежно приведет к эскалации. Принимая те или иные меры, мы не должны превращать протесты в бунты, а бунты — в кровопролития».

Бейкер в ответ сказал: «Тогда почему вы не разрешите провести референдум по вопросу об отделении от СССР? Отпустите прибалтов! Право же, вам будет лучше иметь рядом три маленькие Финляндии»…

К Бейкеру и Шеварднадзе, сидевшим в переднем отсеке самолета, присоединился Николай Шмелев, экономист, сотрудник Института США и Канады в Москве, член Верховного Совета, рьяно выступавший за быстрые и всеобъемлющие экономические реформы.

Шмелев был за введение в Советском Союзе свободного рынка не только для товаров и услуг, но и для валюты. Он выступал за то, чтобы рубль получил естественное соотношение с валютами Запада, то есть за меру, которая приведет к массированной девальвации. Бейкер обнаружил, что Шмелев одержим идеей конвертируемости рубля, считая это панацеей от всех болезней советской экономики. Так или иначе, включение в группу Шеварднадзе такого человека со стороны и такого упорного в своих убеждениях, как Шмелев, было умной тактикой.

Бейкер уже не один месяц подчеркивал, что Советский Союз должен произвести фундаментальные изменения в своей экономике. И вот он увидел в свите советского министра иностранных дел экономиста, который был с ним согласен. Шеварднадзе рассчитывал, что присутствие Шмелева будет расценено Бейкером как признак того, что Москва с уважением относится к самым радикальным предложениям. Именно так Бейкер это и понял.

Самолет приземлился в Джэксон-Холе после заката солнца. Два дипломата вышли в вечернюю прохладу и пошли по темно-красному ковру, привезенному отцами города за пять сотен миль. Губернатор Вайоминга Майкл Салливан преподнес Бейкеру и Шеварднадзе стетсонские ковбойские шляпы. Помощники Салливана тщетно пытались выяснить в советском посольстве размер головы министра иностранных дел и узнали наконец с помощью ЦРУ.