Измена в Кремле. Протоколы тайных соглашений Горбачева с американцами

Во время бесед с Бейкером в охотничьем домике, Шеварднадзе уделил внимание намеку в письме Горбачева на то, что СНВ и СОИ все-таки можно наконец-то разделить: Советский Союз готов подписать договор по СНВ без отдельного соглашения, ограничивающего оборону в космосе.

Сделав столь крупную уступку, Шеварднадзе предложил американцам в ответ согласиться на то, чтобы провести отдельные переговоры по тем аспектам СОИ, которые совместимы с договором ОСВ-1. Это было несколько видоизмененным предложением, слухи о котором Советы распространяли во времена рейгановской администрации.

Бейкер знал, Что твердолобые сторонники СОИ, возглавляемые в правительстве вице-президентом Куэйлом, будут выступать против того, чтобы вести переговоры по какой-либо отдельной части программы. А посему он сказал Шеварднадзе: «Мы это уже видели, и мы это уже завернули».

Шеварднадзе был разочарован. Уступки, на которые он пошел, не только не вызвали со стороны американцев желания проявить гибкость, но привели к тому, что американцы уперлись и не желают продвигаться вперед. Ему стало ясно, что Бейкер и его люди пришли к определенному выводу — надо-де сидеть спокойно, класть в карман все, что предложит Кремль, и ждать новых предложений.

Если Буш и Бейкер не были большими энтузиастами договора по ОСВ, рассматривая его как незавершенное наследие рейгановской администрации, то по договорам, которые они могли назвать своим детищем, они стремились достичь более быстрого прогресса. Одним из них был договор о запрете химического оружия.

Буш поручил заниматься этой проблемой Бейкеру, который предложил быстро заключить соглашение о сокращении существующих запасов химического оружия на 80 процентов, пока будут идти переговоры по «последующему» договору, который сократит их еще больше.

В Джэксон-Холе Бейкер обсудил этот план с Шеварднадзе, и через три дня Шеварднадзе на заседании Генеральной Ассамблеи ООН призвал к немедленному уничтожению сверхдержавами своих запасов отравляющих газов и предложил запретить дальнейшее производство химического оружия. Бейкер был более чем когда-либо восхищен Шеварднадзе: «В противоположность многим дипломатам он поддается влиянию, уступая разумным доводам. Он тебя выслушает, примет нелегкое решение, а потом будет отстаивать его дома перед Горбачевым и военными»…

В последующие три недели Бейкер дважды публично протягивал руку Горбачеву. Выступая в среду, 4 октября, перед сенатской финансовой комиссией, он сказал, что советские реформы выглядят «многообещающе». На той же неделе его помощник Роберт Зёллик полетел вместе с председателем Федеральной резервной системы США Аланом Гринспэном на пять дней в Москву, где они провели встречи с экономическими экспертами Горбачева, давая рекомендации, как построить финансовую систему, ориентированную на свободный рынок.

Выступая в Нью-Йорке в понедельник вечером, 16 октября, перед Ассоциацией внешней политики, Бейкер сказал: «Было бы ошибкой заключить, что проблемы слишком обескураживающи или что препятствия к успеху слишком велики. Пока что Горбачев приобрел за эти годы большую власть и всячески выказывает свое намерение «держаться избранного курса».

О выступлении Бейкера в сенате и его речи в Нью-Йорке можно сказать, что это была самая восторженная официальная поддержка, какую Горбачев и его политика получали до сих пор. Бейкер подчеркивал, что общим знаменателем по сути всей политики Горбачева является свобода. Он отмечал, что Кремль дал отдельному гражданину беспрецедентную свободу слова, равно как и свободу выбора делегатов на съезд народных депутатов. Перестройка постепенно продвигается к свободному рынку. Распространяя «новое мышление» на Восточную Европу, советские руководители, похоже, даже готовы дать волю своим сателлитам.

Бейкер особо стремился доказать несостоятельность утверждений пророков из администрации Буша, предрекавших падение Горбачева. Услышав, как Бейкер упомянул, что есть люди, которые считают проблемы «слишком обескураживающими», Роберт Гейтс сразу понял, кого госсекретарь имел в виду.

В то же время Бейкер старался не порождать надежд на размеры экономической помощи Соединенных Штатов или Запада Горбачеву. Он стремился сделать позицию США соответствующей заявлениям самого Кремля о том, что успех перестройки зависит от советских людей, а не от помощи извне…

А в Москве Шеварднадзе впервые публично заявил, что советское вторжение в Афганистан в 1979 году было нарушением общечеловеческих ценностей. Шеварднадзе тщательно провел разграничительную линию между теми, кто виноват, и кто не виноват. Он отметил, что в декабре 1979 года, когда режим Брежнева начал вторжение, «М. С. Горбачев и я были кандидатами в члены Политбюро. Я узнал о том, что произошло, по радио и из газет. Решение, имевшее очень серьезные последствия для нашей страны, было принято за спиной партии и народа. Нас поставили перед свершившимся фактом».