— Я возьму его машину. Этим вечером ты должна быть с Захаром.
— Уф… я все сделаю. Хорошо. Спасибо.
Коротко кивнув мне, брат мужа без лишних сантиментов выходит из комнаты персонала.
Позже Мирон присылает мне сообщение, в котором адрес, куда должна явиться Ирина, и ее номер.
Остаток дня я ломаю голову над поставленной задачей.
После работы захожу в ближайший круглосуточный супермаркет и покупаю миленький белковый торт.
Не придумав причину своего внезапного визита к бывшему мужу, вызываю такси и еду без предупреждения к нему на квартиру. В это время они с Аленкой уже там, в чем я на двести процентов уверена.
Выставив торт вперед и натянув улыбку, нажимаю на дверной звонок.
— А-а-а… вот и наша мама приехала. С тортиком, — удивленно говорит Захар, открыв дверь.
— Привет, — киваю бывшему мужу, чувствуя неловкость каждой клеточкой тела.
— Мама? — в прихожую выбегает Аленка, уже переодетая в пижамные штанишки и кофточку. — Ты почему здесь?
— Скучно мне. Без вас.
Захар отступает в сторону, приглашая меня войти.
Он тоже выглядит немного растерянным.
В квартире горит теплый свет и вкусно пахнет едой. Из гостиной слышится жужжание телевизора, по которому крутят мультики, кое-где на полу разбросаны Аленкины игрушки.
Переступив порог, меня с головой накрывает уютной домашней атмосферой. Здесь так хорошо… и тепло… У меня сердце сжимается в комок и душа болит. Мой коттедж снова кажется холодной одинокой крепостью, пусть даже с великолепным ремонтом и всеми удобствами. Потому что там нет Аленки и Захара.
— Мы будем есть торт! Ура! — прыгает от радости дочь и ведет нас в кухню.
— Ты забила на диету? — недоверчиво спрашивает Захар, разливая по чашкам кипяток.
— У меня сегодня читмил.
Ближе к одиннадцати мы вместе укладываем Аленку спать в комнате.
Диван для Захара уже разложен в гостиной поближе к телевизору.
Бывшая Аленкина детская полностью отведена для игрушек.
— Захар, — шепотом говорю, прикрывая дверь в спальню, — ты сможешь завтра увезти меня на работу?
— Хотел бы, но нет, — он чешет затылок. — Брат внедорожник попросил на день. Его тачка сломалась.
Понимаю, что Мирон выполняет свою часть плана. Значит, у меня не так много времени.
Но Суворов постоянно держит телефон при себе. Не придумав ничего удачнее, я подхожу вплотную к бывшему мужу и обнимаю его за шею.
Захар не должен в этом жесте заподозрить неладное. Мы замечательно занимались сексом и после развода. Не помеха.
— Сходи в душ, — шепчу я, видя, как у Захара вспыхивает взгляд.
— Я уже там был недавно.
Проказливо закусываю нижнюю губу.
— Еще разочек.
— Без проблем.
Улыбнувшись, как довольный кот, Суворов стягивает с себя футболку и шагает в ванную.
Надеюсь, его подозрительность исчезла, а кровь, подпитывающая мозг, стекла в член. У мужчин же две головы… и думают они ими попеременно — в зависимости от ситуации…
Едва услышав шум воды, я на цыпочках, как воровка, крадусь в кухню и хватаю со стола смартфон Захара.
Пытаюсь его разблокировать, но натыкаюсь на пароль. Понятия не имею, какой у него пароль! Черт! Проклятье!
Беру свой телефон и набираю Мирону.
— Какой у Суворова пароль? — нервно шиплю.
— Дата вашей свадьбы. Ты что, не знала?
— Нет… — меня лихорадит от волнения. Мысли в голове путаются. Не могу вспомнить. — Когда была наша свадьба, Мирон?
— Десятого ноября две тысячи восемнадцатого года, — цедит брат. — Соберись, Лиля!
Я сбрасываю звонок и кое-как открываю мессенджер.
Вбиваю номер Иры и вижу ее аватарку. Лица нет. Только сиськи, торчащие из дешевого лифчика кислотно-лимонного цвета. Под стать хозяйке. Переборов злость, торопливо пищу сообщение:
Остается вбить только адрес, но я на всякий случай перечитываю сообщение и понимаю, что в эти слова Ира никогда не поверит. Их написала я, а не Захар. Обреченно вздохнув, стираю все и печатаю заново.
Вот это больше подходит Суворову.
Я отправляю сообщение Ире и тут же вношу ее номер в теневой бан, чтобы Захар не увидел от нее ответные сообщения. Все равно она прискачет и без длинной переписки с ним.
Почти не сомневаюсь. Ирина ведь отмороженная на всю голову!
Когда замок в ванной щелкает, я с невозмутимым видом сижу за столом и допиваю остывший чай.