Измена. Забудь меня

Марк быстро дергает меня на себя. Подхватывает на руки и прижимает к груди.

— Идем. Не бойся, Маша. Все будет хорошо. Я обещаю.

Марк решительно шагает вперед.

Уворачивается от веток, которые буквально вырастают перед нами.

Я вся трясусь, как осиновый лист. И даже не понимаю, от страха или от холода больше.

— А Адам?

— Здесь я ничего не могу. Надеюсь, он все же найдет дорогу домой. И что эта чертова гроза скоро закончится.

Я тоже надеюсь.

Но мы бредем по лесу уже, кажется, вечность.

Я закоченела так, что уже совсем тела не чувствую. Оно будто в кусок льда превратилось.

Не понимаю, как Марк может хотя бы просто идти. Да еще и со мной на руках!

— Пришли! Пришли, малыш!

Марк прижимает меня к себе еще крепче.

Вспышка молнии выхватывает небольшой деревянный домик.

— Все. Потерпи. Уже все закончилось! Я же говорил, что все будет хорошо!

Марк ускоряется.

А я боюсь радоваться. А вдруг этот домик окажется миражем? От нервов и стресса?

Но…

Марк решительно дергает дверь и она со скрипом открывается.

— Сейчас. Подожди. Потерпи немного.

Опускает меня на что-то мягкое.

Отходит на несколько шагов и мне уже страшно, потому что я его не вижу!

— Сейчас, малыш. Тут должно все быть.

Что-то гремит. Марк чертыхается.

Но после зажигается свет небольшого фонарика.

— Я так и думал. Это домик лесничего. Сейчас, Маш. Сейчас все будет.

Он зажигает газовую плитку, и я наконец могу осмотреться по сторонам.

Здесь какие-то мешки, именно на них меня и положил Марк. Комната небольшая, но здесь есть чайник, который уже ставит на огонь Марк.

— Сейчас будет чай. И даже еда. Снимай мокрую одежду. Маш.

— Отвернись.

— Перестань. Ну что ты, как маленькая. Воспаление легких хочешь заработать?

Я только качаю головой. Потому что не снимаю одежду вовсе не из вредности.

Просто руки совсем закоченели. И они меня не слушаются.

Марк быстро сбрасывает свою одежду и остается совсем без ничего.

Я вспыхиваю и отворачиваюсь, пока он быстро вытирается каким-то полотенцем.

— Маша. Ты еще в одежде?

Подходит ко мне.

— Ну-ка.

— Ты не мог бы одеться вначале?

— Телу нужно высохнуть. Маша. Давай без глупостей. Речь о жизни вообще-то идет!

Он берет мои руки. Быстро растирает ладони. А после просто дергает вверх их вместе с блузкой. Пуговицы отлетают, но Марк не обращает никакого внимания.

Потому что…

Потому что уже переходит к более пикантной части моей одежды.

С бюстгалтером он тоже расправляется довольно быстро.

— Марк. Я… Я сама!

Стучу зубами.

— Вижу я, как ты сама. Сейчас разотру тебя хорошенько. Но вначале нужно все снять!

Вижу, как вспыхивают его глаза. Довольно-таки жадно. Марк опускает руки на мои брюки, быстро дергая молнию вниз.

И почему его руки даже сейчас такие горячие? Он же вместе со мной был под этим ледяным дождем!

Марк быстро стягивает с меня прилипшие к ногам брючки. Сама бы я точно не сняла их. Пальцы не сгибаются, а мокрая ткань, кажется, вообще задубела от холода и превратилась в камень.

— Ох, черт. Маша.

Выдыхает хрипло сквозь сжатые зубы. Вижу, как раздуваются жадно его ноздри.

Марк так и замирает, продолжая сжимать крепко мои бедра обеими руками.

— Сейчас. Я сейчас. Дай мне секунду.

Ног не чувствую. Но замираю вместе с Марком, глядя в его расширенные зрачки.

Там, где его руки, будто миллионы иголок пронзают кожу. До самых костей.

— Ты совсем закоченела, маленькая.

Марк наконец отмирает.

— Ничего. Сейчас разотру и все будет в порядке.

Отходит на несколько шагов в поисках нового полотенца.

А я как завороженная смотрю на его полностью обнаженное тело.

То, что Марк меня хочет, не вызывает сомнений. В свете от огонька плиты это видно очень даже сильно.

Надо же. Он ведь тоже заледенел!

— Вот так.

Марк накидывает на меня огромное махровое одеяло.

Быстро начинает растирать. Плечи, ключицы, опускается ниже…

Кожа начинает гореть и покалывать. Дыхание сбивается само по себе. Марк тоже тяжело дышит и иногда останавливается, чтобы со свистом выдохнуть сквозь сжатые зубы.

— Какая ты, Маш… Господи, да от одного твоего запаха крышу сносит!

Почти рычит Марк, и я вижу, как трудно ему сдерживать себя. Но он сдерживает.

— Дальше я сама, — лепечу, когда он добирается до моих бедер. Раздвигает ноги, чтобы растереть их с внутренней стороны.

А у меня искры из глаз летели уже когда он до живота добрался!

— Перестань. Чего ты боишься? Разве я животное, чтобы… Сделать что-то, чего ты не хочешь?

Обиженно бурчит Марк, переходя к внутренней стороне моих бедер.

Он растирает их прямо с какой-то дикой одержимостью.

Так, что сейчас трением, кажется, добьется того, что на моей коже вспыхнет огонь!

Я не вижу его лица сейчас, потому что Марк опускается передо мной на корточки.

Но сама кусаю губы, еле сдерживая блаженный стон.

— Все. Только стопы остались, — хрипло выдыхает Марк с явным облегчением. — Сейчас…

Осматривается по сторонам и кивает сам себе.

Подхватывает на руки и несет к дальней стене домика. Опускает на узкую кровать. А я ее даже не заметила, свет же слишком тусклый и слабый.

— Вот так.

Бережно заворачивает меня в теплые одеяло. Снаружи остаются только мои ноги. Которые он начинает растирать, опускаясь на колени.

Черт. Это блаженство. На самом деле.