Измена. Закрывая гештальты (СИ)

— Какие глупости, Арина Егоровна. Разведёнкой быть женщине невместно. Брак для женщины — святое. Вы — хранительница очага и обязательно должны это понимать, — и смотрит так снисходительно, выжидающе и чуточку покровительственно.

Злит.

— А для мужчины, значит, нет, не святое?

Это сюр какой-то, вот честно.

Вероятно, для наглядной иллюстрации абсурдности ситуации, шеф закурил свою паро-соску.

— У мужчин, знаете ли, несколько более широкие взгляды на жизнь, а также потребности. Да, будем откровенны, в нашем обществе и права тоже.

Меня окутало вонючее облако вишневого аромата.

— Отлично мужчины устроились, с вашей точки зрения, — если я сейчас настучу ему по голове папкой с планами перспективного развития, меня уволят или нет?

Александр Васильевич ухмыльнулся, подмигнул мне. Я в романах такое называю «похабно».

Фу, да что за везение-то на меня свалилось? Три года вместе работаем, и до сих пор он был условно адекватный же?

— Что есть, то есть. Но мы же прекрасно понимаем, что женщины, в том случае, если они незаслуженно обиженные, могут позволить себе некоторые вольности, — шеф отбросил вейп в сторону и наклонился ко мне через стол.

Я отшатнулась, скривилась:

— Поступать таким образом — себя не уважать.

Жутко захотелось встать и уйти. Вот прямо сейчас. Под этим липким нахальным взглядом.

— Ну что вы, Арина Егоровна, знаете же, что мудрость народная говорит: «Хороший левак укрепляет брак», — начальник протянул мне конверт и папку «В работу» с входящей корреспонденцией.

Обрадовалась, что можно покинуть это место, где воздух начал потрескивать и дышать стало трудно.

Встала, забрала документы:

— Категорически с вами в этом не согласна.

Кивнула и вышла.

Конверт был без опознавательных знаков, значит, ничего срочного. Подождет.

Пока разбиралась с входящими задачами, прошли и обед, и перерыв на чай. Мимо меня.

Я бы и конец рабочего дня пропустила, но у меня же есть «помощь зала».

В телефоне образовалась мать моя, Алена Ивановна. И начала традиционно. С наезда:

— Арина, ты с ума сошла разводиться? Что это ещё за глупости?

— Мам, он мне изменяет. Я с ним больше жить не буду, — завершая рабочие процедуры и собирая вещи, я особенно не задумывалась над политкорректностью и матушкиной тонкой душевной организацией.

Но Алена Ивановна всегда способна меня удивить:

— Подумаешь, изменяют, эка невидаль. Арина, детям нужна семья. Полноценная. С отцом и матерью.

— Детям нужна семья, где друг друга уважают, это будет для них примером достойного поведения. Разве не так ты меня учила?

— Мне кажется, ты вообще меня не слушала. Ты должна быть умнее, гибче, терпимее.

— Я достаточно терпела равнодушие и пренебрежение столько лет, мама. Достаточно. Есть вещи, которые не прощают.

— Ну и дура. Разведёшься, на нас с отцом не рассчитывай.

— Я тебя услышала, — а там уже короткие гудки.

Вот и поговорили.

Что же, пора домой.

Там дети. И вероятно, очередной трындец.

Глава 11 Маленькие детки и большие манипуляторы

'Если ты любишь что-то — отпусти.

Если оно твоё — оно вернётся'

Габриэль Гарсиа Маркес

Вечером в среду мы с Ромой в кабинете говорили о разделе имущества.

Это, конечно, странно.

Делить телевизоры, ноутбуки, мультиварку и прочее с человеком, с которым провела большую часть жизни.

Как раз дошли до кофеварки, вернее, кофе машины, которую муж мне подарил.

Тут я некстати вспоминаю ее историю, и меня начинает реально потряхивать от злости.

Этой адской машине завидуют все наши знакомые и родственники. Ну и мне, соответственно, потому, что это чудо техники на позапрошлый Новый год мне подарил любимый муж: трендовая, модная, навороченная, супер-пупер.

Ничего, что я на самом деле сумку хотела? И даже показала, какую именно, когда в магазине были.

Но кому это?

Так что дедушка Мороз, в лице дорогого супруга, подарил мне на праздник дорогущую мега-кофе машину.

Самый «сладкий» в этом нюанс — кофе, сваренный из зёрен, я не пью.

Совсем.

Смотрю, как Рома кивает и с барского плеча будто бы стряхивает:

— Это подарок, Арина, так что кофе-машина твоя.

Конечно, она мне ни за каким не сдалась, но мужу надо продемонстрировать широкий жест.

Как я умудрилась забыть, что он по молодости был знатный выпендрежник?

Тут дверь открывается, как от пинка, и в кабинет влетает пышущий негодованием Константин Романович.

Сын, как и его батюшка, не разбираясь, с места в карьер, спешит выплеснуть претензии:

— Мама, как ты можешь? Я тебя такого не ожидал, а как же все твои слова о ценности семьи?

Да, не так я хотела этот вопрос с ребенком обсудить, но что же. Аргументы у меня вроде были.

— Милый, дело в том, что в основе Семьи лежат такие чувства, как доверие и уважение. После того, что сделал твой отец, доверия и уважения у меня к нему нет.

Глаза сына полыхают негодованием:

— Ты женщина, ты всегда говорила, да и бабушка тоже, что женщины должны быть мудрее.

Пока я вдыхаю, тут вдруг влезает Рома:

— Да, это именно твоя мама хочет со мной развестись.