Измененные состояния сознания и культура: хрестоматия

Поэты на протяжении многих лет следовали своему призванию, тесно связанному с прорицанием. В этой строфе мы ощущаем вдохновение, скрытое в соме, священный экстаз, вызванный божественным галлюциногеном. Поэт определенно не упражняется в стихосложении и сочинении музыки для растения, которого он никогда не видел. И мы не обсуждаем всего лишь «бодрящее» опьяняющее средство, сравнимое с алкоголем. Мы имеем дело с «энтузиазмом» поэта, в исходном и забытом значении этого слова, божественной одержимостью, поэтическим исступлением, сверхъестественным вдохновением. Механизм, скрытый за мифами и ритуалами Ригведы, – и есть описанный «энтузиазм». Если я прав, то мы оказываемся перед подобным выводом, это и есть секрет нашего открытия. Мы определенно идентифицировали растение, считавшееся в древности чудотворным. И, таким образом, мы открыли пути к вдохновению и экстазу.

Дэниэл Х. Х. Ингаллс, уэльский преподаватель санскрита в Гарварде, недавно принял мое определение сомы[20] и добавил: «Значимость этого открытия в том, что оно делает возможным многие другие открытия.

На мой взгляд, сопоставление сомы с галлюциногенным грибом – более чем подходящая разгадка древней тайны. Я могу представить множество путей исследования, где благодаря этому открытию мы сможем добиться успеха». Мне хотелось бы указать на один из таких путей.

Культ мухомора красного в Сибири представляет значительный интерес с многих точек зрения. Практика употребления сомы, опьяняющего гриба, сохранилась там вплоть до наших дней, пусть даже в зачаточной стадии и разделенная на две отдельные области, но это заметный факт. Современное использование мухомора красного было описано на Чукотке и, кроме того, дальше на запад, в долинах Оби и Енисея. Термины, призванные обозначать мухомор красный в разных племенах, их смысловая нагрузка и этимология; роль оленей в практике употребления мочи, содержащей сому, среди коренных жителей; олицетворение мухомора в виде маленького человечка; петроглифы, датируемые довольно ранними эпохами, – все эти стороны культа мухомора красного заслуживают внимания. Но я пропущу их рассмотрение, чтобы перейти к непосредственному предмету моего повествования.

Многие изучающие традиции и фольклор сибирской лесополосы указывают на значительное количество упоминаний березы сибирской, дерева, которое значительно выше и ровнее привычных для нас берез. Береза вполне может считаться деревом шамана. Он натягивает свой навес вокруг нее и, пребывая в состоянии транса, карабкается по стволу, чтобы отправиться в путешествие в мир ушедших душ. Фольклор Сибири тесно связан с березой даже там, где культ мухомора красного прервался. Почему именно береза? Каждый исследователь этой области задавался таким вопросом, но ни один не нашел ответа.

Для меня же ответ очевиден. Береза почитается по всей Сибири, потому что является самой предпочтительной обителью для мухомора красного. Микориза* этого гриба находится во взаимоотношениях с некоторыми деревьями, самое распространенное из них – береза. Мухомор также растет под пологом хвойных деревьев, и, на мой взгляд, неслучайно, что сосна занимает место, следующее по значимости после березы, в культах сибирских племен. Отношения между березой и мухомором красным стали известны микологам только в 1885 г., но жители сибирских лесов догадывались об этом с незапамятных времен. Если исследователи не нашли объяснений культовому статусу березы, то, как мне кажется, это произошло лишь потому, что они неверно формулировали вопрос. Коренные жители Чукотки, долин Оби и Енисея не разглашали информацию, которая казалась им самоочевидной: в их обществе каждый знает, почему превозносится береза. Что касается микологов, которые, безусловно, знакомы со специфическими взаимоотношениями березы и мухомора красного, то они привыкли обсуждать собственные достижения между собой, но никак не с антропологами.