Изменяющие облик

Она приготовилась пожелать ему выздоровления да и вообще всего хорошего, чувствуя себя виноватой — ведь он действительно был ранен из-за нее, — но при этих словах, сопровождавшихся насмешливым взглядом, все ее добрые намерения развеялись, как дым.

— Я ушла не без радости после того, как мой дед назвал меня ведьмой-оборотнем и угрожал убить меня.

— Я говорил, что твое место с нами, мэйха, не в стенах дворца Шейна… и не в объятиях малютки-принца.

— Ты вовсе не кажешься мне таким уж больным.

Финн рассмеялся:

— Я совершенно выздоровел, мэйха. Или почти. Как только встану на ноги, я тебе еще это докажу.

— Для этого тебе вовсе не надо вставать на ноги! — нахмурилась Аликс. Похоже, достаточно просто моего присутствия.

Финн снова довольно ухмыльнулся и провел рукой по волосам, глаза его были ясны, не затуманены болезнью, хотя сам он и был бледнее чем обычно. В душе она была рада, что раны Финна не так тяжелы как она опасалась, но ему она ни за что не бы призналась в этом.

— Неужели вы не можете заключить мир? — мрачновато поинтересовался Дункан.

— Ну, хотя бы перемирие — на время? Или мне вечно придется успокаивать вас поодиночке?

— Она женщина, рухо, — безмятежно отозвался Финн. — А женщины — извечный источник волнения и всяческой суеты.

Прежде чем Аликс успела ответить, Дункан положил руку ей на плечо, девушка промолчала, но заметила, что глаза Финна сощурились с подозрением. Лицо Аликс вспыхнуло — она ничего не могла с этим поделать.

Финн медленно улыбнулся, наблюдая за ней слишком ярко блестящими глазами.

Он не был недогадлив, это Аликс хорошо знала. Когда он перевел взгляд на Дункана, на его лице уже была привычная маска:

— Малина беременна.

Пальцы Дункана впились в плечо Аликс. Она в удивлении взглянула на него: он был бледен. Хотя она лишь недавно начала понимать его, Аликс понимала, что его что-то глубоко потрясло.

— Это точно? — странным голосом спросил Дункан. — Ты уверен? Финн кивнул:

— Уже четыре месяца, — его лицо стало издевательски насмешливым. — Скажика, разве не четыре месяца назад она покинула тебя ради Боррса и стала его чэйсулой?

— Я тоже умею считать, Финн! — гневно ответил Дункан.

Младший брат взглянул на находившуюся в явном недоумении Аликс, его улыбка стала шире:

— Теперь Боррс среди потерявших душу, ищущих смерти. Малина снова свободна.

Аликс, поддавшись неясному чувству, коснулась сжатой в кулак руки Дункана, но он поспешно отдернул руку и отступил от девушки:

— Она заявила о нерожденном в Совете? — резко спросил он.

Финн, снова спокойный, покачал головой:

— Последние три дня она была в трауре, как велит обычай — с тех пор, как услышала вести. Но этот траур не будет долгим, если она решит взять себе нового чэйсула.

— Боррс знал о ребенке? Финн дернул плечом:

— Он мне об этом ничего не говорил. Но он знал близко и тебя, и меня, рухо, и вряд ли стал бы говорить об этом с рухолли того, кто первым познал его чэйсулу. Разве не так?

— Значит, она не назвала жехаана. В глазах Финна снова вспыхнул насмешливый огонек:

— Быть может, даже сама Малина не знает жехаана своего нерожденного ребенка, рухо. А ты — знаешь?

Аликс подступила к нему:

— Что все это значит? Какое отношение это имеет к Дункану?

— Было бы лучше, если бы он сам рассказал это тебе.

— Говори!

Финн бросил короткий взгляд на брата, потом кивнул. Его улыбка стала торжествующей, и было в ней что-то волчье:

— Дункан должен был просить клановых прав Малины через год — взять ее своей чэйсулой. Она была его женщиной… одни только боги знают, с каких пор. В кланах дети одного возраста часто вступают в браки… — он поскреб бровь. — Но Боррс тоже желал ее, и когда Дункан решил подождать, став вождем клана, Малина ждать не захотела. Я не понимаю этих женских прихотей, когда женщина берет одного мужчину, чтобы наказать другого, но именно это она и сделала, — он со значением посмотрел на Дункана. — Теперь Боррс среди потерявших душу, и она снова свободна выбирать… — снова многозначительная пауза. — Или быть избранной.

Аликс не слишком верила Финну, а потому взглянула в глаза Дункану, стремясь прочесть в них правду. Но воин отвернулся и молча пошел к выходу.

Низкий смешок Финна словно ужалил ее, Аликс обернулась в гневе, замахнувшись сжатым кулачком, но он снова рассмеялся, и ее рука упала:

— Почему? — с отчаяньем вскрикнула она. — За что ты так наказываешь меня?

Финн сел на постели, куртки на нем не было, и она увидела, что бронзовая кожа на его груди иссечена шрамами. Рана в плечо не была перевязана, но явно заживала, и Аликс снова вспомнила, как он убил солдата, пытавшегося убить ее.

— Итак, — низким насмешливым голосом проговорил он, — ты, наконец, увидела свою толмоору. Я вижу, ты выбрала моего рухолли, забыв даже Кэриллона. Только вот Дункану теперь придется вернутся к его первой женщине,

— он прищелкнул языком. — Бедняжка мэйха, — Мне не нужна твоя жалость!