Изменить себя

Так вот, меня снова затребовали в караул. Я пришла вместе с Жермоном – совсем молодым парнем, шестнадцати, что ли, лет, он поступил в гвардию за месяц до меня. Мы пришли с надлежащим выражением лиц и встали в приёмной, камеристка сообщила – сейчас её величество выйдет, и нам нужно будет сопровождать её. Обычное дело. Постояли, подождали.

Королева вышла, оглядела нас обоих, поджала губы. Вообще она выглядела какой-то особенно разъярённой в тот день. Мы пошли за ней следом, довели её до покоев короля, вошли за ней, остались в приёмной. В личные покои короля мы никогда не ходили. Стояли себе да стояли. Ждали, пока или вернётся, или отпустит.

Прислушиваться к доносящимся голосам я уже просто привыкла – и потом рассказывать Лансу о самом интересном из услышанного. И тут прислушалась – благо, дверь осталась приоткрытой. Обычно королева не позволяла себе ничего подобного, а тут не то злость пересилила осторожность, не то ещё что.

- Это невозможно, душенька моя Лоэлия, то, о чём вы говорите. Невозможно, - громко говорил король.

- Отчего же? Ещё как возможно, - фыркнула королева.

- Где-то по свету бродят мои родные сыновья, понимаете? Я не могу передать престол вашему сыну, душенька, пока не узнаю о них хоть что-нибудь. Какая злая сила изгнала их? Почему они вдруг исчезли? Все эти годы я спрашивал вас, но вы молчите. Наверное, вы что-то знаете?

- Почему вы так подумали, о мой король? Откуда же я могу знать? – спросила королева, совсем не так растерянно, как могла бы.

- Потому что мне правильно сказали – нужно найти того, кому выгодно. Кому выгодно, чтобы ваш Тристан был объявлен моим наследником? Вам и только вам.

- Кто это вам сказал? – в голосе королевы зазвучала такая ярость, что я бы испугалась, стой я перед ней в ту минуту.

- Этого человека здесь уже нет, как и многих других, - вздохнул король.

- Вот и хорошо, что нет, нечего вам слушать всякие глупости, - внезапно завершила королева умильным тоном.

- Отчего же глупости? – растерялся король.

- Ну как ещё это назвать? Хорошо, мой несравненный, я подожду, я ещё подумаю, как же вам помочь. Как по мне – ваши дети неблагодарны и бессовестны, они не чтят родителей, иначе мы бы что-то знали о них! И вы бы не беспокоились ни капельки. Они же даже не подают о себе весточки!

- Если они живы, конечно, - вздохнул король.

- Да, если живы, - в тон ему вздохнула королева.

- А если нет – то это ж нападение на нас, хоть и неявное!

Надо же, наш король иногда соображает.

- О чём вы, о чём? Не может такого быть, поверьте! Послушайте меня, пойдёмте, - и голоса удалились куда-то вглубь.

Через четверть часа королева вышла и вернулась в свои покои, и мы с ней. Она отпустила нас, и в тот день, как оказалось, король ни разу не выходил из личных покоев. Придворным сказали – отдыхает, не велел беспокоить.

Честно, я забеспокоилась, так Лансу и сказала. Потому что на вид король здоров и  крепок, и что там с ним может быть?  И способен на вполне здравые мысли, как оказалось. Ланс согласился со мной и велел нам с Жермоном молчать, что мы ему и обещали. Он же обещал нам, что воспользуется этими сведениями только на благо короля и королевства, и никак иначе. Но вид у него был хмурый, а как нас послушал – так и вовсе. И тут я вспомнила. Что он у нас вроде как из старой знати, из тех семей, кто был при королевской семье ещё до воцарения нынешней королевы. И наверное, имеет какое-то мнение обо всём, что происходит.

А на следующий день в городе был праздник, и мы отправились гулять. Просто так и в таверну.

9.

Таверна «Толстый кот» находилась недалеко от дворца – на узкой извилистой улице Святого Духа. Парней из нашей компании там знали преотлично, а я до сего момента была ровно два раза – когда сама проставлялась по поводу первого жалованья, и ещё раз, когда то же самое делал Жермон – через неделю после меня.

Мне таверна нравилась. На вывеске гнул спину котяра – толстый и полосатый, и очень похожий встречал гостей внутри за стойкой. Толстый, холёный, хвост трубой, уши торчком. Красавчик. Позволял себя гладить – но только спокойным и трезвым посетителям. Впрочем, сегодня по улицам туда-сюда перекатывалась толпа, и в подвальчик матушки Жанетты то и дело заглядывали мастеровые, стражники, прислуга из богатых домов, кого сегодня отпустили погулять, и приезжие торговцы, и даже довольно выпендренного вида мужики – не придворные, но наверное, какие-то там дворяне. И в эту распрекрасную компанию вломились ещё и мы.

Свободный стол сыскался только в самой середине зала – ну и ладно, нам, вроде, тут не от кого прятаться. Мы его радостно заняли, и парни подзывали девушек-разносчиц, и просили вина, бобовой похлёбки – её тут на удивление вкусно готовили, я сама не поверила, когда мне рассказали, а потом попробовала, и тоже подсела, как все наши. И сейчас  - да, вина, много, похлёбки на всех и ещё чуть-чуть, и свежего хлеба, и мяса, запечённого на углях мяса – кто говорил, что сегодня будет поросёнок? Говорили? Значит, тащите, да поживее!