Изменившийся человек

Айрин опускается во второе по удобству кресло — она готова посидеть с ним рядом в том дружелюбном молчании, наслаждаться которым учатся десятилетиями. Где-то на острове Рэндалла в окне отражается луна и мост светящейся лентой перевязывает Ист-Ривер. Как все покойно и прекрасно, за этот чудесный вид заплачено столькими страданиями, таким тяжким трудом, не обошлось и без милости Господа, давшего это Мейеру, а не многим другим, кто и страдал больше, и работал усерднее.

Айрин говорит:

— Спорю на пятьдесят долларов, через две недели она будет с ним трахаться. Если уже не трахается.

— О ком это ты? — спрашивает Мейер.

— О Бонни и твоем нацисте. Видел, как она на него смотрела? А как смотрела на меня? Будь ее воля, она бы меня убила — просто за то, что я с ним разговариваю.

Зачем Айрин это делает? Сводит лучшую для него часть вечера, когда он размягчился, поглядев на спящую Бонни, до злобных сплетен. Но Айрин не метит в него. Мейер тут ни при чем, как слишком уж часто говорит Айрин. Она просто делится наблюдениями. Неужели между Бонни и Винсентом в самом деле что-то есть? Как мог Мейер этого не заметить? Точно так же миссис Джеллиби не слышит, как падают с лестницы ее дети, застревая головой между прутьями ограды.

Настроение Мейера тут же портится, любовь и сочувствие сливаются в лужицу недоброжелательства. Это что, зависть? Зависть к чему? Бонни он не хочет. А хочет утраченного навсегда мира романтики, сюрпризов, авантюр. Бонни с Винсентом молоды и полны жизни. Ну, во всяком случае, моложе.

Он понимает, что Айрин чувствует то же самое, возможно, даже острее, чем он. Она истощена — потратила много сил на флирт с юношей, который едет домой с Бонни, женщиной куда менее привлекательной во всех отношениях, разве что на двадцать лет моложе. Ему снова хочется взять Айрин за руку, но он опасается, что сочувствие ее только разозлит.

И вообще, кто сказал, что Айрин угадала про Бонни и Винсента? Мужчины полагают, что у женщин чутье насчет личных отношений и романтических ситуаций. Бонни не дурочка. К чему ей связываться с таким, как Винсент Нолан? Даже несмотря на то, что у него масса замечательных качеств. Как это он сказал сегодня? Клетки веры — как жировые клетки, закладываются в юности…

— Айрин, дорогая, извини.

Мейер идет в кабинет, находит блокнот, в который записывает фразы для речи на благотворительном ужине. И пишет: «Клетки веры — как жировые клетки». Перелистывает несколько страниц и читает: «Прыжок с нравственного трамплина. Осмелиться на перемены». Вот настоящая работа Мейера. Вот что имеет значение, именно это, а не банальные препирательства с женой или предполагаемые шуры-муры между двумя его сотрудниками.

Когда он возвращается, Айрин уже в ванной, он слышит, как постукивают баночки о фаянс, как жужжит электрическая зубная щетка, доносятся звуки ежедневного ритуала — она готовится ко сну, наносит волшебные кремы и сыворотки, которые обращают время вспять, бесполезные и стоящие бешеных денег.

* * *

Дом сотрясает как от взрыва.

— Что это? — спрашивает Макс.

— Дурак, это гром, — говорит Дэнни. — А ты что подумал?

Раздражаться, обзывать — это ради Макса. Чтобы все как обычно, ничего особенного.

— Гром и молния, — говорит Макс.

По крыше барабанит дождь. Дэнни говорит:

— Вот гадский ураган. Мама бы спятила, если бы узнала. Как это она нам не рассказала, что делать, если в дом попадет молния? А ты веришь в чушь, которой она нас грузит, когда оставляет одних? Рассказывает, как не истечь кровью, если поцарапался, разрезая бублик?

— Да не придирайся ты, — говорит Макс. — Она нормально справляется.

Макс всегда защищает маму. Но на этот раз Макс неправ. Мама должна справляться лучше. Пора ей научиться оставлять двух вменяемых подростков на вечер одних, не устраивая из этого трагедии. Правда, лучше бы объяснила, что делать в случае торнадо. Фонарик у них есть? Кажется, нету. Это отцы проверяют, есть ли фонарики. Точнее, другие отцы.

Это был гром. А вот это что было? Весь вечер Дэнни слышит странные шумы, шаги, стук дверей. Мама сделала из него слюнтяя. Это она виновата, что от скрипа половиц у него душа в пятки уходит.

Он серьезно прикидывал, стоит ли сидеть в подвале — если вдруг молния в дом попадет или грабители залезут. Мама всегда говорит: мальчики, я могу на вас положиться. И она права. Дэнни сегодня торчать не будет: она может на него положиться. Да он и сам этому рад. Иначе он уже звонил бы в паранойе в клермонтскую полицию и выставил бы себя еще большим параноиком. И пришлось бы спустить в унитаз заначку травки, которую он хранит у себя в комнате в банке из-под кофе, за словарем.

Странно, что мама не позвонила допросить того, кто по глупости снял бы трубку. Нет, Макс не свалился с лестницы. Нет, жара ни у кого нет.