Изменившийся человек

— Прошу прощения? Я разве так сказал? Это ты, парень, сделал такой вывод. Лично мне все равно, чем занимался этот тип за закрытыми дверями. Мне даже в голову не хочется брать, что Гитлер делал или не делал. В постели. Я о другом. Я вот о чем: все те парни, с которыми я якшался… с ними даже заикнуться об этом нельзя было. Живо бы задницу надрали, если бы я хотя бы намекнул, что Гитлер был не по женской части. Потому что они почитали Гитлера и ненавидели пидоров. С таким противоречием они бы не сладили. И это была их главная проблема. Они в серых зонах терялись. Различали только черное и белое, одно и другое, а дальше — как слепые.

— Так их проблема в этом? — говорит Дэнни. — Я думал, их проблема в том, что им нравится бить черных и евреев, поджигать синагоги, и все такое.

Винсент морщится.

— Им нравилось думать об этом. И это тоже была их проблема. Они говорили: «А давайте-ка по паре пива и пойдем пидорам наваляем». Но по моему опыту, главное — пиво, а вовсе не пидоры. Вылакав по три кружки, они забывают про пидоров и только травят грязные анекдоты или отключаются за просмотром канала «История».

— Канал «История», — говорит Дэнни. — Вот забавно! Все называют его каналом «Все о Гитлере». Никогда не понимал, кто смотрит это…

— А ты подумай, — говорит Винсент. — Мне всегда казалось странным, что они ненавидят гомосексуалов и поклоняются придурку, который таким и был. Как-то это очень непоследовательно. А у них же все построено на логике. Ведешься на одну часть их программы, и из этого логически вытекает остальное. Например, говоришь, что у кого-то из родственников проблемы с налогами, а это логически приводит к международному большевистско-жидовскому заговору. Позволь задать тебе один вопрос. Ты в Бога веришь?

Таких занудных вопросов Дэнни со второго класса на задавали. Даже Хлоя, которую порой тянет на метафизику, все больше про буддизм и индуизм. Ты веришь в просветление? А как насчет реинкарнации? Макс часто спрашивал Дэнни: кто сотворил Вселенную? Куда мы попадаем после смерти? Вселенная создала себя сама. Мы попадаем в землю, дебил.

— Не то чтобы верю, — говорит Дэнни. — Во всяком случае, не в старика с бородой…

— Это твой окончательный ответ?

— Да вроде да.

— Верно! — восклицает Винсент. — Я тоже. В этом нет смысла. Но я верю, что есть божественный порядок и план. Что у всего есть причина и цель, хотя мы не всегда их понимаем. И все же, честно тебе признаюсь, всякий раз, когда Маслоу заговаривает о вере, меня в дрожь бросает. Впрочем, у него-то, думаю, есть причины верить. Во-первых, потому что с ним это сработало. Во-вторых, потому что, как он говорит, иначе этого не объяснить.

Невероятно, думает Дэнни. Этот парень здесь без году неделя, а уже цитирует Мейера. Как мама.

— Ты ведь знаешь, — говорит Винсент, — что в мире есть два вида людей? Ты ведь это понимаешь?

— Те, кто верит в Бога, и те, кто не верит? — соображает Дэнни.

— Неверно! Би-ип! — Винсент подражает гудку в телевикторине. — Те, кто бегут навстречу любому дерьму, которое на них валится. И те, кто от него убегает.

Дэнни знает, из каких он сам. И только надеется, что Винсент не догадывается. Хотя сегодня вечером… он же пошел к двери, когда услышал разговор шофера с Винсентом. Еще не поняв, кто там. Может, это гормоны играют? Мама говорит, тестостерон. Он слышал, как она говорит каким-то чужим людям, что живет в перенасыщенной тестостероном атмосфере. Это она так убого хвастается. Дэнни терпеть не может ее шуток про его гормоны. Тем более что в глубине души он боится, что их недостаточно.

Винсент кидает Дэнни книгу про Гитлера.

— Тебе она нужнее, чем мне.

Он устраивается на диване поудобнее. Уж не намек ли это, что Дэнни может идти?

— Приятная комната, — говорит Винсент. — Удобная. Так это сюда вы, парни, сматываетесь вечером после ужина?

— Это была папина комната, — говорит Дэнни.

— Я догадался. Вот почему это у вас с мамой вроде как демилитаризованная зона. Она сюда почти не заходит.

— Ей она никогда не нравилась. Даже когда папа здесь жил. Она телевизор недолюбливает. Если ты еще не заметил.

— Так в чем там дело? С твоим папой? Почему они расстались?

Кем он его считает? Как у него наглости хватает? Впрочем, Дэнни понимает, как можно об этом спросить, откуда любопытство. Итак, какие у Дэнни варианты? Первое — сказать Винсенту, чтобы не лез. Второе — сделать вид, что он не знает. Третье — держать себя в руках, мол, ничего особенного, нормальный вопрос. Четвертое — сказать правду и вывалить этому чужаку-скинхеду все семейные тайны.

— Не знаю, — отвечает Дэнни. — Странная история. Мой папа спутался со своей…

— Вот как, — говорит Винсент. — Что-то мне так и подсказывало.

— Что именно? — спрашивает Дэнни.

— Флюиды. Так вы с ним хоть иногда видитесь?

— Мы с ним часто видимся.

— То есть…

— Иногда через выходные. Кроме тех, когда он на вызовах или дежурит в больнице. Маме так даже нравится. Она бы предпочла, чтобы мы вообще не проводили время с папой и Лорейн, Шлюшкой-Лорюшкой. Которой мы тоже не очень-то нужны.