Изменник

— После «объятий»? — Джейсен пожал плечами. — Я не игнорирую ее, если ты об этом.

— Но она не управляет тобой, — ответила Вержер с одобрением. — Кое-кто утверждает, что люди не способны преодолеть своего страха перед болью.

— Возможно, те, кто это говорят, недостаточно знакомы с людьми.

— А может, и знакомы. Возможно, они просто не встречали таких, как ты.

Она склонила голову и закрыла глаза, расправив свернутую повязку на ладони.

Джейсен удивленно наблюдал, как Вержер плачет. Драгоценная влага собиралась в уголках ее глаз и катилась по лицу, мерцая в туманных зеленоватых сумерках.

Слезы Вержер… Джейсен вспомнил маленький флакон со слезами, и чудесное выздоровление Мары от заражения спорами кумб, от которого, как многие втайне полагали, ей предстояло умереть. Вержер собрала слезы с лица застывшей повязкой и снова наложила ее на рану Джейсена. Боль исчезла.

— Прижми крепко, — сказала она, и когда Джейсен накрыл повязку своей ладонью, начала отрывать полосы от подола его кожи-туники. Джейсен не смог удержаться, чтобы не заглянуть под повязку. Ему надо было посмотреть. Жар спал. Кожа вокруг раны была розовая и здоровая, а сама рана была наполнена кровью, которая выглядела и пахла, как нормальная кровь, а не те густые воняющие смертью отходы от борьбы с инфекцией, которые сочились оттуда все эти дни.

— Как? — задохнулся он. — Как тебе удается…

— Разве я не сказала тебе прижать это? — Вержер вдавила повязку обратно и быстро закрепила ее при помощи полос, которые оторвала от кожи-туники Джейсена.

— Эти слезы… что это? — в испуге спросил Джейсен.

— То, чем я решу их сделать.

— Я не понимаю.

— Если бы Сила по-прежнему была с тобой, тебе бы было понятно. У женщин моего вида очень сложное строение слезных желез. Даже те, кто не чувствителен к Силе могут… могли… менять состав своих слез, используя широкий диапазон феромонов и химических веществ для воздействия на мужчин. Сила позволяет контролировать этот процесс с повышенной точностью: я могу настроить молекулярную структуру слез по своему желанию — будь то желание создать универсальное средство для лечения от заражения спорами кумб… или всего лишь подходящий сильно действующий антибиотик с недолговечным стероидным эффектом.

— Ого, — выдохнул Джейсен. В его сердце возникла внезапная надежда. — То есть, ничего себе. Вержер, ты думаешь… я имею в виду, ты не могла бы… ммм… можно мне?

Она не отрывала от него пристального взгляда.

— Спрашивай.

— Здесь у многих… — начал он. — Один раб — ботан, его имя Траск — он сломал лодыжку. Перелом сложный, к тому же началось заражение. Мне придется отнять ногу. Но даже в этом случае он, скорее всего, не выживет. Пиллон Майнер, он человек… был одним из первых, кому довелось узнать, что амфижезлы в той роще уже достаточно зрелые, чтобы атаковать. У него перитонит — он умирает. Я уже осмотрел несколько десятков рабов с ранами и порезами, и у большинства они инфицированы… потому что каждый раз, когда рабы проходят там, амфижезлы нападают на них. Просто удача, что их ядовитые железы еще не созрели, иначе никто из рабов вообще не выжил бы. Опять же, углиты-маскуны, растущие на том холмике, мимо которого ты шла сюда. Два из них закрепились на тви'леке, прямо поперек ее спины, но они тоже еще слишком незрелы и не вырабатывают тех антибактериальных ферментов, которые есть у взрослых. Кто знает, какие микробы внесли в организм их усики, когда проникали в ее поры. Вон она… та, которая стонет. Я ничего не могу для нее сделать. Не думаю, что она доживет до утра.

— Все, что ты сказал — не вопрос и не просьба, — она моргнула, замерла, потом снова моргнула. — Спрашивай.

Джейсен сжал кулаки, потом разжал их и положил одну ладонь на повязку, которую Вержер наложила на его ребра.

— Твои слезы, Вержер. Ты могла бы спасти очень много жизней.

— Да, могла бы.

— Прошу тебя, Вержер. Ты это сделаешь?

— Нет.

— Пожалуйста…

— Нет, Джейсен Соло. Я не буду этого делать. С чего бы? Они — рабы.

— Они — личности…

Вержер пожала плечами.

— Ты помогла мне, — сказал Джейсен. В его голосе слышались растущие отчаяние и гнев. — Почему ты сделала это для меня, но ни для кого из них?

— Почему? — вопрос, который всегда сложнее, чем ответ на него, — она уселась на мшистую землю, и ее гребень улегся таким образом, что повторял очертания черепа. — Скажи мне, Джейсен Соло, что отличает цветок от сорняка?

— Вержер…

— Это не сложно. Цветок от сорняка отличает всего лишь — и исключительно — выбор садовника.

— Я не садовник, — сказал Джейсен, еле сдерживая ярость. Он наклонился к Вержер, и к его лицу прилила кровь. — А они — не сорняки!

Вержер пожала плечами.

— Опять же, у нас, должно быть, лингвистические разногласия. Для меня садовник — это тот, кто выбирает, что выращивать, а что искоренять; тот, кто решает, чьи жизни должны прекратиться для того, чтобы жизни тех, кого он лелеет, были счастливее.

Вержер опустила голову, словно ей овладела робость или смущение, и вздохнула. Она протянула руку к жукам-зажимам, от которых остались лишь панцири.

— Не это ли ты только что сделал?