Изменник

— Аня, но это смешно! Ты ведь не можешь всерьез воспринимать все, что говорит эта женщина.

— Да неужели?!

— Ты не должна позволять ей себя расстраивать.

— Она меня не расстроила! — Анна почти кричит. — Но попомни мои слова, больше подобное ей с рук не сойдет!

Он внимательно смотрит на нее. Она еле сдерживает слезы ярости и унижения. На Аню это не похоже. Как правило, она намного проще общается с соседями, чем он. Ничего хорошего от Малевичей она не ждет и отгораживается от них иронией и признанием того, что от повседневной жизни никуда не деться.

— Что она тебе сказала?

Он видит, что она замешкалась с ответом и покраснела еще сильнее. Она не хочет ему рассказывать.

— Аня?

— Она сказала, что мы не знаем, как воспитывать Колю, потому что у нас нет родительского инстинкта.

Сердце его переполняется гневом, нежностью, жалостью. Он хотел бы заслонить ее собой от всего мира, чтобы ни одно слово, ни один удар не могли причинить ей вреда.

— Не забывай, что сама она вырастила Хорька.

— Нельзя было показывать, что ей удалось меня задеть.

— Ты стоишь сотни таких, как они, Аннушка. Не слушай ты их.

Анна вздыхает.

— Я знаю, что нужно было просто развернуться и уйти. Никогда не подозревала в себе склонности к насилию, но мне хотелось шваброй раскроить ей голову.

— Тогда ты оказалась бы не только воровкой и вандалом, но еще и убийцей.

— Хуже: я бы еще и нанесла материальный ущерб, потому что сломала бы швабру.

— Складывается впечатление, что ей ничего не известно о бесславной истории с ходатайством.

— Он, видимо, ей не рассказал, потому что слишком перепугался.

— Как ты думаешь, а друг на друга они стучат, эти Малевичи?

— Я уверена, что станут, если дело так обернется. Андрей, ты считаешь, они всегда были такими? Иногда я опасаюсь, что это подобно заразной болезни: сколько ни мой домашние вещи и руки, инфекция все равно носится в воздухе.

— Что ты имеешь в виду?

— Что бы ни превратило Малевичей в Малевичей, такое происходит не с ними одними. И ты это знаешь. Мы думаем, что не похожи на них, но возможно, мы сами себя обманываем.

— Ты, наверное, самый честный человек из всех, кого я знаю, Аня.

— И все же есть вероятность, что я честна только с тобой.

— Она тебя и вправду сильно расстроила, да? Ну же, приободрись! Скоро вернется Коля, а мы ведь не хотим, чтобы он возобновил свою вендетту против Малевичей? Чем меньше он об этом знает, тем лучше.

— Ты прав, Коля такой вспыльчивый… — Она печально улыбается. — Что ж, и это он тоже перерастет.

11

Анне кажется, что бал длится целую вечность. Бледные сумерки просвечивают сквозь высокие окна. Должно быть, уже второй час ночи. Она чудесно провела время, действительно чудесно. А вон и Андрюша, снова беседует с коллегой, чьего лица она не помнит. Сегодня вечером она дважды оконфузилась, не узнав людей, которых ей уже представляли, и, возможно, неоднократно. Они хвалили ее платье и прическу. Она вежливо принимала комплименты и приглашения на танец — лишь бы они не догадались, что она понятия не имеет, кто они такие. Странно, в садике она знает каждого ребенка и родителя. Может, она просто не старается запоминать коллег Андрея. Правда в том, что в их присутствии она всегда немного нервничает. Рано или поздно все спрашивают, чем она занимается, и встречают ее ответ с плохо скрываемым удивлением, потому что им кажется, что она должна быть таким же профессионалом, как и Андрей.

Сейчас ей хочется потанцевать с ним. Она устала чувствовать на себе чужие мужские руки, обнимающие ее за талию, сжимающие руку. Когда танцуешь, ты находишься близко к другому человеку, слишком близко. Иногда даже чужой запах может отталкивать, хотя ты и делаешь вид, что не замечаешь его. И не потому, что от кого-то дурно пахло — к балу все постарались привести себя в пристойный вид. Вполне вероятно, кто-то думает то же самое и о ней — просто потому, что она не в их вкусе.

Ей нравится, как пахнет Андрей: чем-то теплым, похожим на запах печенья, и таким родным, что иногда ночью она, когда думает, что он уже уснул, утыкается в него лицом, пробуя на вкус, ощущая губами его ровное тепло.

Последний танец с Орловым был ужасен, но она хотя бы вспомнила, как его зовут. Его пухлые ладони были влажными, а короткие ухоженные ногти впивались ей в спину. Маленькие мигающие глазки, если присмотреться внимательно, не излучали веселья, а казались холодными и наблюдательными. Анна заметила, что на его жене было черное платье, полинявшее от времени, хотя она и попыталась освежить его новым воротничком. Но сам Орлов при этом выглядел блистательно: от кончиков бальных туфель до напомаженных волос.