Изменник

Но когда дело касается твоего ребенка, все по-другому. Раз или два он даже произнес вслух: «мой сын», «моя дочь». При этом он чувствовал себя самозванцем, но когда ребенок родится, наверное, эти слова будут слетать с языка естественно. Ребенок… Их ребенок. Его ребенок. Когда она впервые сказала ему, у него слезы навернулись на глаза. В тот момент он понял, как сильно его хотел, не решаясь самому себе признаться, насколько велико его желание. Но он почти утратил надежду. Они с Аннушкой оба молодые и здоровые, и уже год как перестали предохраняться. И если бы они были способны зачать ребенка, это уже случилось бы. Он никогда не хотел подвергать ее унизительным процедурам гинекологического обследования. Это только разрушило бы их семейное счастье. Знаний у него было достаточно, и он незаметно пытался удостовериться, что они и так делают все возможное.

И вдруг теперь, когда он распрощался с надеждой, она забеременела. С того самого дня, как она сообщила ему, что, скорее всего, беременна, он не переставал поражаться глубине ее уверенности. После всех перенесенных ею тревог, и горя, если быть честным, она, казалось бы, должна была испытывать напряжение и страх: вдруг что-то пойдет не так? Но она выглядела совершенно спокойной. А вот он, несмотря на то что радость захлестнула его с головой, начал бояться, как бы что-нибудь не случилось. И это при том, что за долгие годы он почти смог себя убедить, что отсутствие ребенка не имеет никакого значения, потому что они с Аней счастливы и у них есть Коля.

Его отношение к Коле нисколько не изменится. Мальчик не заметит никакой разницы. В этом он себе поклялся.

Ребенок… Его ребенок. Он торопливо проходит сквозь главный вход в рентгеновское отделение.

— Софья Васильевна на месте? — спрашивает он одну из медсестер.

— Нет, с ней сейчас группа студентов, — отвечает сестра, толкая перед собой тележку.

Он мешкает. Наверное, лучше вернуться: неизвестно, как долго она будет занята. Но пока он раздумывает, стоя у дверей с предупреждающим знаком, к нему бросается Лена.

— Мне надо с тобой поговорить. Идем.

— Но, Лена…

— Быстрее, сюда.

Что-то в ее голосе заставляет его последовать за ней без дальнейших расспросов, прочь из отделения, через длинное пустое помещение, подготовленное к ремонту. Лена останавливается у двери и оглядывается по сторонам.

— Быстрее!

— Но, Лена, это же кладовка.

— Черт возьми, я знаю, что это кладовка!

Они внутри. Лена нашаривает выключатель, раздается щелчок, и слабый электрический свет заливает высокие, до потолка, стеллажи, на которых сложено больничное белье. Это большая кладовая, в которой одновременно могут поместиться три или четыре человека.

— Лен, тебе не кажется, что все это отдает мелодрамой?

Лена пожимает плечами.

— Думай как знаешь. Не будем напрасно терять время, у меня и так всего десять минут.

На мгновение его посещает дикая мысль, что сейчас она предложит ему заняться сексом, но, конечно, это немыслимо. Только не Лена, да он и сам на это не пойдет.

— Слушай, — продолжает она, — есть новости про сына Волкова. Прошел слух, что сегодня вечером его привезут в больницу.

«Кто бы ни отвечал за эту кладовку, похоже, он любит свою работу», — думает Андрей. Простыни накрахмалены и сложены безупречно, уголок к уголку. Он видит швы по центру тех простыней, что износились и были перешиты краями внутрь. Ничего не должно пропадать зря. «Зря у нас пропадают только люди».

— На плановое обследование?

— Нет. У него развились дальнейшие симптомы. Они были у своего врача и сейчас приедут, чтобы сделать рентген грудной клетки. Он постоянно кашляет и задыхается.

— Ясно.

— В администрации поднялась настоящая паника. У меня там работает подруга.

Лена со своей всегдашней осторожностью даже ему не назовет имени подруги.

— Мальчика осмотрят Бородин или Рязанова. — Она назвала имена двух детских пульмонологов. — Ты не специалист в этой области. Плохо уже и то, что в прошлый раз тебя втянули в историю с его лечением. Да и потом, может, это всего лишь простуда. Время года как раз подходящее.

Но как только она произнесла имя ребенка, уверенность придавила его тяжким свинцовым грузом: «дальнейшие симптомы», «рентгенография грудной клетки». Конечно, ему все ясно, так же как и Лене. Остеосаркома — из тех видов рака, при котором метастазы чаще всего возникают в легких. Четыре месяца после операции. Быстро, но вполне реально. Возможно, узлы в легких возникли уже на ранней стадии лечения Юры, просто были слишком малы, чтобы их показали рентгеновские снимки. Опухоли в легких развиваются стремительно, особенно у детей его возраста.

Он довольно давно не видел Юру. Мальчик успешно проходил реабилитацию. Последнее, что запомнил Андрей, как Юра учился ходить на костылях в бесконечно длинном коридоре. Лицо его выражало не по-детски суровую решимость. Ему назначили протезирование, но потом выяснилось, что послеоперационный отек и чувствительность культи не прошли полностью, и поэтому Юре пришлось временно продолжить пользоваться костылями. И за короткое время он достиг мастерства. Дети, они такие.