Изменники Рима

С наступлением ночи температура упала почти до нуля, и дежурным приходилось продолжать движение, пытаясь не замерзнуть и не уснуть. Решение командующего ввести строгую дисциплину было доведено до сведения всех в рядах осаждающих, и солдаты знали, что, если их обнаружат спящими при исполнении служебных обязанностей, они будут подвергнуты казни от рук своих товарищей в соответствии с правилами. «Пока еще не было казней», — размышлял Макрон, обходя лагерь однажды ночью, проверяя, правильно ли часовые задают вопрос и принимают верный пароль. Правда, несколько солдат были жестоко избиты за незначительные нарушения правил, такие как явка на утреннее построение с неполным комплектом снаряжения, несоблюдение требований по содержанию и чистке снаряжения в соответствии с применяемыми стандартами или пребывание за пределами лагеря без разрешения. Остальные быстро извлекли уроки из таких примеров и позаботились о том, чтобы нарушения не повторились.

Что действительно беспокоило Макрона, так это настроение парней. В рядах солдат всегда были ворчуны, но их присутствие, как правило, подпитывалось добрым юмором их товарищей. Однако сейчас в лагере царила напряженная атмосфера. Он заметил, что солдаты замолкали всякий раз, когда присутствовали офицеры, и исчезли обычные шутки, которыми он любил перекинуться с рядовыми. Вместо этого люди относились к его приближению настороженно и не встречали его взгляда, если он не обращался к ним напрямую. По опыту он знал, что длительный голод и холод плохо сказываются на моральном духе, но железная дисциплина, навязанная командующим, только усугубляла кислую атмосферу. Макрон больше не был уверен, что попытки Корбулона укрепить солдат приносят плоды. Хорошая дисциплина — это одно, но она должна укреплять уверенность, а не страх и негодование.

Он добрался до одной из сторожевых вышек на стороне лагеря, откуда открывался вид на сирийскую когорту, и поднялся по ступеням. Часовой не спал, и после короткого вопроса и ответа Макрон оперся на деревянные перила башни и посмотрел на канаву. В отличие от тех, кто находился в лагере, сирийцам было отказано в разрешении на строительство убежищ, и они были вынуждены продолжать спать на открытом воздухе. Пятеро мужчин уже умерли от воздействия все более суровой погоды, и еще больше будут потеряны с наступлением зимы. Костры мерцали на голом участке земли, на котором они переносили свое наказание, и люди собирались вокруг них, чтобы согреться от жгучих укусов ветра, который несся с гор на севере. Макрон пожалел их на минуту. К несчастью, они были наказаны за то, что в значительной степени было виной префекта Орфита, но их страдания послужили суровым предупреждением для людей из других частей о судьбе, которая ожидала тех, кто не выполнил свой долг.

Внезапный громкий крик из сердца лагеря привлек его внимание, он отвернулся и перешел на другую сторону башни. Вокруг костров и жаровен, горящих возле хижин штабов, были лужи света. По их сиянию он увидел небольшую группу мужчин, слоняющихся около квартирмейстерских складов. Пока он смотрел, толпа разошлась, и двое мужчин катались по земле и дрались. Остальные начали подключаться к драке.

— Вот дерьмо…

Макрон поспешил вниз по лестнице и как можно быстрее побежал навстречу драке. Приближаясь, он отчетливо слышал гневные крики, разносящиеся по лагерю. Обогнув линию укрытий, он увидел впереди бурлящую толпу, темную на фоне свечения жаровен. Он пробивался сквозь праздно стоявших людей в глубину толпы.

— А ну-ка организовали мне проход! — проревел он. — Офицер идет. А ну двигайтесь!

Некоторые мужчины оглянулись и поспешно отстранились, увидев гребень на его шлеме. Другие реагировали медленнее, словно бросая ему вызов, и Макрон отталкивал их со своего пути.

— Гребаные центурионы, — пробормотал голос поблизости.

Макрон резко остановился. — Кто это сказал? Кто из вас, ублюдки, долбанный трус, прячущийся в толпе? — Он медленно повернулся. — Я спрашиваю!?

Никто не осмеливался заговорить, пока они отстранялись от него.

— Пфф! — Макрон презрительно фыркнул, затем продолжил движение сквозь толпу, пока не вышел на открытую площадку между солдатами позади него и группой преторианцев, дежуривших на страже. Под остриями их копий лежали трое легионеров. Центурион Игнаций стоял сбоку с обнаженным гладием в одной руке и мешком в другой.

— Что, во имя Юпитера, здесь происходит? — спросил Макрон.

Некоторые голоса в толпе начали сердито выкрикивать, и Макрон вскинул руки вверх, повернувшись к ним. — Закройте свои долбанные рты! — проревел он. — Или я приду туда, и вырву ваши гребаные языки и использую их для выделки моих калиг! Я говорю с центурионом, а не с вами, придурки. Тишина там!

Толпа успокоилась, когда он посмотрел на них, и только когда он убедился, что разговор будет услышан всеми, он повернулся к Игнацию. — Что происходит?