Изменники Рима

- Я полагаю, ты захочешь пойти со мной, чтобы поговорить с префектом.

Аполлоний покачал головой. - Я предоставлю это тебе. Если у него есть какие-нибудь интересные новости, я уверен, что ты поделишься ими со мной. Я буду собирать свою информацию. Я обнаружил, что при достаточном употреблении вина и определенном обаянии можно узнать много интересного от купцов и торговцев.

- Справедливо.

Катон остановился, чтобы осмотреть гамак. До сих пор он не знал, как устроен сон грека, так как держался отдельно от этого человека.

- Это то, в чем ты обычно спишь?

- Когда я путешествую, да. - Аполлоний легонько толкнул его, чтобы гамак раскачивался и не упирался в стену. - Это удерживает меня над землей, на расстоянии от паразитов и вшей. Я приобрел привычку пользоваться одним из них, когда был на море в юности.

Это было первая деталь о происхождения агента, и Катон стремился узнать побольше, не слишком явно давя на этого человека. - Значит, ты был моряком?

Аполлоний на мгновение взглянул на него, прежде чем он заговорил добродушным тоном. - Действительно. Пять лет на грузовых судах, курсирующих по морским путям от Испании до Александрии и выше до Вифинии. Вот почему я говорю на многих языках. Боги дали мне дар овладения языками. Нет лучшего места для изучения таких вещей, чем на палубе грузового корабля, на улицах и в гостиницах морских портов. Вот так я и пришел служить Риму, и особенно командующему Корбулону, вот уже последние несколько лет.

- Я понимаю.

- Понимаешь? - он склонил голову набок и лукаво улыбнулся. - И что заставляет тебя думать, что что-то из этого правда, трибун? Поскольку я ничего не сказал о своем прошлом за последние несколько дней, у тебя есть желание узнать побольше. И такой аппетит имеет тенденцию несколько подпитывать доверчивость человека. Почему ты должен верить тому, что я говорю?

Катон указал на гамак. - Похоже, это подтверждает твою историю о моряке.

- Разве? - Грек снова улыбнулся. - По правде говоря, однажды ночью в Александрии я выиграл его у моряка.

- А как ты объяснишь свои знания языков?

- А это благодаря долгим годам упорной работы в Александрийской библиотеке.

Некоторое время они смотрели друг на друга, прежде чем Катон спросил: - Это правда?

- Вполне может быть.

Он разочарованно вздохнул. - Ради Юпитера, дружище! Прекрати играть в свои долбанные игры, или помоги мне, я тебя награжу таким пинком, который ты не забудешь еще очень долго.

Веселое выражение на лице Аполлония исчезло. - Возможно, тебе стоит подумать об этом еще раз, трибун. Изучение языков, как бы я ни добился этого, – лишь один из навыков, которые я приобрел в юности. - Он замолчал и на мгновение огляделся, прежде чем указать в угол. - Там. Видишь эту крысу?

Катон оглянулся через плечо и увидел большого черного грызуна, сидящего в углу напротив стойла. Животное поднялось на задние лапы и понюхало воздух. В следующую секунду его сорвало с места и шлепнуло об стену позади него – острие тонкого кинжала пронзило его тело. Один из преторианцев, который чистил своего скакуна поблизости, восхищенно свистнул, когда Аполлоний подошел к нему и выдернул кинжал, вытирая кровь с лезвия, используя ткань мешка, лежавшего рядом с телом крысы. Удовлетворенный тем, что он очистил всю имевшуюся кровь, он сунул лезвие обратно в ножны, привязанные к его левому предплечью, и вернулся к стойлу. Закладывая седельные сумки в гамак, он заговорил, не встречаясь взглядом с Катоном.

- Я бы очень тщательно подумал перед тем, как снова угрожать мне, если бы я был на твоем месте, трибун.

Катон почувствовал себя явно неуютно и уязвимо. Ему не нравился оттенок угрозы в голосе агента, и демонстрация его смертоносного потенциала сильно нервировала. Если бы у него был выбор, он отправил бы человека обратно в Тарс, но не мог отменить приказ полководца. Хотя Аполлоний должен был служить его советником, Катон сразу заподозрил, что в посольской миссии он был с какой-то другой целью. Ему пришло в голову арестовать его под каким-то предлогом и держать здесь, в Зевгме, в то время как посольство продолжило бы путь в Парфию. Однако он опасался, что Аполлоний был достаточно изобретателен, чтобы организовать собственное освобождение и либо вернуться к Корбулону, чтобы обвинить Катона, либо вновь пойти за ним, чтобы присоединиться к посольской миссии. В этом случае они будут обременены взаимными обвинениями и подозрениями, когда они попытаются вести переговоры с парфянами. Возможно, подумал он, было бы лучше ранить Аполлония и оставить его дома. Это была недостойная мысль; кроме того, агент вполне мог ранить Катона и некоторых его людей в процессе. Он с горечью заключил, что прочно застрял с этим человеком.

Он покашлял и прочистил горло. - Хм. Сообщи мне, когда ты вернешься после разговора с этими твоими торговцами.

- Конечно, трибун.

Катон кивнул и отвернулся, шагая к другому концу барака, где Фламиний готовил ему место для сна. Он подошел к ветерану и оглянулся через плечо, прежде чем заговорить вполголоса. - Фламиний.

- Хозяин?