Изменники Родины

Убедившись, что дверь на улицу не на ключе, а на задвижке, она открыла ее, впустила замерзших людей и принялась за работу, не дожидая прихода немецкого начальства.

Когда вскоре появился Ганс, работа уже шла полным ходом, и он даже присвистнул от удовольствия при виде усердия и аккуратности русской «шрайберин».

Прием и выдача паспортов продолжалась без задержки. Маруся, когда хотела, умела работать.

Несколько человек явились без всяких документов. Комендант послал их к бургомистру Сальникову, чтоб тот выдал им удостоверения, что они действительно местные жители города Липни.

Через час в руках Маруси оказалось первое такое удостоверение — грязная смятая бумажка, на которой вкривь и вкось было нацарапано следующее:

«Справка.

Дана сея справка Казлову Мих. Иванчу что он дестивително с Липни и месный и удаставряца.

Ксему бургамис Сальников Петр»

Вскоре поступило еще несколько подобных документов.

— Швайнерай! Зо шмуциге папире! — ворчал себе под нос комендант, но ауйвайсы, все-таки, выдал.

Перед самым обедом в помощь Марусе посадили молоденькую девушку Таню, ученицу десятого класса.

Третья сотрудница набилась сама.

Она пришла сдавать паспорт в роскошном модном пальто и вычурной шляпке, напудренная, завитая, с ярко накрашенными губами.

Среди закутанных, нередко оборванных погорельцев и беженцев ее расфранченный вид резал глаза, но она этого не чувствовала.

— «Пузенкова Лидия Прокофьевна», — прочитала Маруся в ее паспорте. — Ваша профессия?

— Учительница!

Маруся удивленно приподняла брови: кого и чему могла научить эта раскрашенная особа? Вид у нее был совсем не учительский.

На следующий день Лидия Пузенкова пришла за своими документами. Маруся подала ей русский паспорт и немецкий аусвайс, но Лидия не уходила, а упорно стояла и делала ей какие-то таинственные знаки.

Маруся вышла к ней из-за перегородки.

— В чем дело?

— Марья Владимировна! Мне надо с вами поговорить!.. Ведь мы с вами соседи… моя мама хорошо вас знает…

— Так, значит, вы…

У Маруси чуть не слетело с языка «Пузенчихина дочка», но она вовремя удержалась.

Пузенчиха была соседка Маковых, известная на пол-Липни сплетница и скандалистка.

— Чего вы хотите? — сухо спросила Маруся, которой совсем не нравилась новая знакомая.

— Вы знаете, я беженка… у меня ребенок… мы бежали из Днепровска, теперь живем у мамы… мы так бедствуем…

— Да, бедствуешь! — подумала, но не сказала Маруся. — С Пузенчихиными запасами три года прожить можно! Если бы вправду бедствовали — было бы не до мордомазей!..

Сама Маруся употребляла «мордомази» только для выступлений на сцене.

— Но чем же я могу вам помочь, если вы бедствуете?

— Вы не могли бы меня устроить? Вам тут дают немецкий паек…

— Вас вилль ди фрау? — прервал затянувшийся разговор резкий голос коменданта.

— Зи вилль арбайтен бай унс.

— Шприхт зи дёйч?

Но Лидия не знала по-немецки ни единого слова, и вообще, ясно было, что профессию учительницы она узурпировала, тем не менее, она была введена за загородку и посажена за стол.

— Я могу что-нибудь писать по-русски! — говорила она, кокетливо улыбаясь и стреляя глазами по адресу немцев.

Маруся принимала и выписывала паспорта, в это время маленькая беленькая Таня добросовестно переписывала круглым четким почерком громовые приказы, в которых каждый абзац кончался словами: «будет расстрелян»; на одной стороне листа помещался немецкий текст, на другой — русский; приказов этих требовалось заготовить несколько сот экземпляров.

Лидия за весь день переписала два русских текста и один испортила, зато все это время работала языком, рассказывая всевозможные анекдоты и сплетни и, не переставая, атаковала своими взорами то одного, то другого немца.

Перед уходом с работы комендант дал Марусе и Тане по одной буханке хлеба, а новенькой — две.

* * *

В комендатуру явился сам бургомистр города Липни Сальников Петр Спиридонович.

Он низко поклонился, комкая в руках шапку, и попросил «Кондратия Иваныча» (так уже стали величать в Липне переводчика Конрада) сказать коменданту, что пришли полицейские, которых он, бургомистр, навербовал среди горожан.

Комендант пожелал их видеть.

Вошли и выстроились в ряд десять человек в самой разнообразной одежде.

Маруся пробежала взлядом по лицам и увидела несколько знакомых.

Вторым от края справа стоял Матвей Иванович Буянов, слесарь с обозостроительного завода, хороший мастер и неплохой человек, но горький пьяница; рядом с ним Семен Петрович Плющенков, которого вся Липня знала под прозвищем «Свинодер»; он работал на бойне и, кроме того, имел огромную частную практику: все хозяйки приглашали его резать свиней, так как он был непревзойденным мастером операции «под лопатку и в кадушку», и не требовал особенно дорогой платы, лишь бы ему поставили на стол «три пятнадцать» (четвертинку водки) и «жаренку» из свежей свинины.

Следующие были незнакомые…. но крайний слева?… Кто это?… На Марусю смотрели с исхудавшего лица очень, очень знакомые глаза, и в них бегали насмешливые искорки…