Изменница

- Но ведь мы уничтожаем вредных насекомых и животных. Это ведь тоже жизнь.

- Я говорю о человеческой жизни.

- Мне кажется, вы поступили верно, - сказала я. - Вы не преследовали личной выгоды и не знали, что Доринда может умереть. Вы только хотели предотвратить рождение ребенка, почти наверняка обреченного на слабоумие...

- Это убийство.

- Законом предписано лишать жизни людей, которые представляют собой угрозу для общества. Вы поступили законно. Вы должны это понимать.

- Я не смогу убедить себя в этом. Я могу только искупить свой грех, стараясь забыть о нем.

- Сколько жизней спасли вы в своей больнице? Чарльз улыбнулся:

- Вы пытаетесь утешить меня. Я знал, что найду в вас сострадание. Я постоянно думаю о вас и верю, что когда-нибудь...

- Не надо об этом. - Я не дала ему договорить. - Я не позволю себе обмануть Жан-Луи.., во второй раз.

И я рассказала Чарльзу о том, что когда-то у меня был любовник.

Теперь настала очередь Чарльза утешать меня. Его не потрясла моя исповедь, он просто сказал:

- Это вполне естественно. В ваших жилах течет горячая кровь. Думаете, я не догадываюсь об этом? Вы просто дали выход своему темпераменту...

- Но я обманула своего мужа.

- А после этого вы полюбили его еще сильнее. Вы стали еще более нежной и терпеливой по отношению к нему. Жан-Луи не найти лучшей сиделки. Он знает это и благодарен вам.

- Вы стараетесь оправдать меня, - сказала я. - Разве вы не догадываетесь, что Лотти не ребенок Жан-Луи?

- Вы в этом уверены?

- Настолько, насколько женщина может быть уверена в этом. Жан-Луи не способен иметь детей. Лотти - ребенок Жерара. Я не вынесу, если Жан-Луи узнает об этом. Он обожает и гордится Лотти. Он всегда хотел иметь детей...

Чарльз взял мои руки и поцеловал их.

- Мы оба с вами небезгрешны. Не это ли влечет нас друг к другу? Ваш грех обернулся счастьем для Жан-Луи.

- Я уверена, что вы поступили правильно. А я - нет. "Не прелюбодействуй". Сколько раз я писала в детстве эту заповедь на школьной доске и не имела понятия, что она означает. Для меня это была просто седьмая заповедь.

- ".., и не убий", - сказал Чарльз.

- Чарльз, вы не совершали убийства, вы должны перестать говорить об этом.

- Как хорошо забыть о прошлом...

- Вы считаете, что это возможно?

- Да, - ответил он. - Я буду учить этому вас, а вы - меня. Мы нужны друг другу, и наступит день, когда мы будем вместе.

Чарльз крепко обнял меня, и я прижалась к нему. Мы услышали шаги в холле. Это вернулась домоправительница.

***

Этого невозможно было избежать. Мы оба знали. Противиться было бесполезно. Нас отчаянно тянуло друг к другу, и мы хотели хотя бы на короткий миг почувствовать себя счастливыми, уверенными в том, что можем подарить друг другу радость.

Необходимо было только дождаться возможности остаться наедине, и я знала, что такая возможность рано или поздно появится.

Домоправительница ушла навестить свою сестру и собиралась отсутствовать весь день. Чарльз не сказал мне об этом. Однако эти визиты были регулярными, примерно раз в две недели, и поэтому неизбежно случилось так, что мой очередной приход к нему за опием совпал с ее отсутствием.

В доме было тихо, и я, как только вошла, сразу поняла, что мы одни.

Чарльз встретил меня с восторженным и даже несколько игривым видом. Казалось, все его заботы отошли на задний план. Я почувствовала, что со мной происходит то же самое. Где-то там, за стенами его дома, остались мои обязанности, страхи, печаль и та ужасная жалость, которую я испытывала, сидя у постели мужа. Здесь, в этом небольшом доме, я могла испытать радость.

- Сепфора, мы не можем долго сопротивляться, тому, что должно случиться, - сказал Чарльз. Я покачала головой:

- Мне надо вернуться домой.

Но Чарльз снял с меня накидку и прижал к себе.

- Пусть это произойдет сейчас, - сказал он.

- Но я должна идти, - повторила я, однако это прозвучало не так уверенно.

Я позволила ему увести меня наверх и раздеть. Мы отдались друг другу, и я разделила с ним то жгучее желание, которое тщетно пыталась заглушить в себе.

Чарльз оказался нежным и страстным любовником, и я покорилась неизбежному.

Во второй раз я нарушила супружескую верность.

Потом мы молча лежали рядом, и я мысленно перенеслась на несколько лет назад и вспомнила Жерара. Он был легкомысленным и стремился только к удовольствию. Чарльз не позволил бы себе сблизиться со мной, если бы не питал ко мне глубоких чувств. Он был человеком серьезным.

- Настанет день, когда нам не нужно будет ни от кого скрываться, сказал Чарльз. - Не так ли?

Он признался в том, что отношения между нами обрели новый смысл. Мы ни словом не обмолвились о Жан-Луи, ибо только его смерть могла позволить нам стать мужем и женой. Но мы знали: то, что произошло между нами, связывало нас до конца наших дней.

***