Изменница

Ее полупьяного взора,

Ее привлекательной вони

И зубчатого пробора!

Все. :-) :-) :-)

Следующий!!!

#

КОММЕНТАРИИ К ПОЭМЕ

С моей стороны было настоящим самоубийством давать на себя эту злую карикатуру. По-моему, образ вырисовывается антипатичный. Эдакая вздорная барынька, рассматривающая интеллект в одном ряду с розовыми тапочками и надутыми губками, а стихи - с румянами для ягодиц и тушью для челки.

Настоящий поэт (как правило, мужчина), не может вынести этого душераздирающего зрелища. Точно так же, как добрая мать никогда не позволит ни одному сексуальному гиганту избивать своих детей. Даже Пушкин, женолюбие которого оставило след в бульварной литературе, сравнимый разве что со следами снежного человека, и тот стал биться в истерике, когда Анна Керн решила сосватать ему свою прозу. Впрочем, на эту тему я подробно высказалась на сайте куртуазных маньеристов, в рубрике "Альков", которую веду. Поэтому не стану упоминать про стихи Натальи Гончаровой и, вместе с тем, записки кавалерист-девицы Александра Дурова и фрейлины Смирновой-Россет.

Для поэзии способность волновать или раздражать читателя является как бы объективной характеристикой. Литературные критики щедро разбрасываются определениями типа "Производит неприятное впечатление" или "Обещает в перспективе", не задумываясь, что эти их (и мои, и ваши) эмоции связаны с личностью автора.

Для того, чтобы нравиться другим людям, поэт должен показать, что он разделяет их систему ценностей. Иначе никакое поэтическое слияние невозможно. Вернее, на определенном этапе у читателя должно быть ощущение, что он слился с системой ценностей поэта, что с ним любезно синхронизировались. А потом поэт, как полагается по канонам соответствующей науки, должен взять инициативу и вести за собой.

Что же делает моя героиня? Она занимается эротическими шантажом и подкупом, то есть, реализует свою половую агрессию, больше ничего. Вспоминается, как один мой знакомый стилист (закономерной для стилистов ориентации) познакомился в трамвае с симпатичным мальчиком. Мальчик спрашивает: "Ты мне позвОнишь?". Стилист отвечает: "Не позвОнишь, а позвонИшь". Мальчик (самодовольно): "Какая разница, все равно позвОнишь".

Здесь уже происходит борьба на уровне "жена-футбол". Борьба ведется в сфере изящной словесности, но лишь потому, что подлая оккупант беспардонно вторглась в эту сферу. Как выражался один из героев Чехова: "Напустили баб полный банк!".

Когда я прихожу в очередную литературную тусовку, меня воспринимают именно такой, какова героиня этой поэмы. Мне следовало бы, наверное, задуматься, сделать выводы. Подкорректировать имидж. Но я предпочитаю выдавливать раба по капле. Одной из таких капель является эта поэма. Действительно, если человека долго обзывать собакой, он однажды нервно и визгливо залает. И над этим уже следует задуматься не мне, а читателю. Если поэт начинает свою карьеру с реплики: "Это хороший поэт? Нет! Скорее - это хорошенькая поэтесса, что неизмеримо приятнее", то ничуть не странно, если вместо Парнаса он попадет в бордель. За что боролись, на то и напоролись.