Измерение инкогнито

Не смотря на всю ее осторожность, что-то громко хрустнуло, рука предательски дрогнула и ложка пулей метнулась под кровать, судя по звуку — улетела далеко. Доставать ее оттуда? Об этом не было даже речи — время шло на секунды. Большой палец, державший скользкий язык, провалился в ротовую полость.

Челюсти эльфа свело еще одной волной жестоких судорог. Светлана тонко пискнула, однако руку не отдернула, наоборот, засунула палец еще дальше — ее напугало то, что действуя с такой силой, Цветогор рисковал напрочь откусить себе вынутый наружу язык.

Закусив губу от почти невыносимой боли, Светлана застыла в неловкой позе, удерживая столь болезненное и столь шаткое равновесие. Наконец-то — кажется прошла целая вечность — тело Цветогора расслабилось и обмякло. Только тогда Светлана смогла перевести дух — почти минуту девушка не дышала, сдерживая дыхание. Она с тревогой нагнулась, почти в плотную приблизив лицо к побледневшим губам юноши. Кажется дышит. Точно дышит! Дыхание слабое, но ровное. Прозрачные бисеринки пота покрыли его лоб густой россыпью, от него явственно несло жаром, однако пахло все же довольно приятно, словно от завернутого в пеленки новорожденного младенчика. Не сдержав своего материнского инстинкта, Светлана нежно погладила его по гладкой голове.

Решительно сжав зубами опухшие губы, она очень медленно и осторожно потянула на себя стреляющую болью ладонь.

— Крепкие же у тебя зубки, вампиреныш — произнесла Светлана, с испугом оглядывая прокушенный до самой кости палец. Кровь тонкой струйкой потекла по поднятой вверх ладони. Палец значительно увеличился в объеме и побагровел, а ноготь на нем стал почти что черным.

Словно в ответ на ее реплику, Цветогор нервно облизнул испачканные кровью губы.

— О, оно как! — выдал он, вроде бы ни к чему не относящуюся фразу — его ресницы дрогнули, однако глаз он так и не открыл.

Светлана легонько потрясла его за плечо — эльф ни как не прореагировал на ее действия, голова его безвольно болталась из стороны в сторону, словно у марионетки, потерявшей связь со своим кукловодом. Светлана оттянула веко. Зрачков совсем не видно. Плохо.

Что же делать? Остался ли в ее сумочки пузырек с нашатырем, с того случая, когда она приводила в чувство последнего своего пациента? Она очень на это надеялась…

* * *

Бац!!! Светло! Однако вновь появившиеся чувства — не сказать, что бы очень приятные. Какой-то резкий запах, от которого мозги кажется вот-вот взорвутся и разнесут голову на мелкие кусочки. А ощущение того, что кто-то совсем недавно от души врезал тебе в глаз? Согласитесь — это не совсем то, чего ожидаешь от приятного пробуждения.

— Ну все, все — Светлана тянется к нему с каким-то подозрительным ватным тампоном.

Цветогор с испугом и обидой во взгляде пытается отползти в сторону, только у него получается плохо — слабоват он еще.

— Да успокойся же ты, все в порядке — ласково увещевает его Светлана — у тебя кровь носом пошла, нужно остановить.

* * *

…Зеркало взорвалось тысячами осколков. Куртку с кучей острых кусков стекла со страшной силой отшвырнуло к стене фургона, которая заметно промялась в месте удара.

Максим вздрогнул и вскочил со стула, опрокинув при этом стакан с горячим кофем на пол. Ему подумалось, что это уже стало нехорошей традицией.

Сердце подпрыгнуло к горлу и бешено затрепыхалось, побежав на перегонки с бурным потоком нехороших мыслей. Сиди он перед зеркалом, ему бы скорее всего разворотило все лицо, если бы вовсе напрочь не снесло голову.

Однако гнев и возмущение вдруг сменились осознанием. Ведь удар, скорее всего, шел в обе стороны, а на том конце находится его друг, а не бездушная стекляшка.

— Цветогор — хрипло прошептал Максим побелевшими губами.

Тишина.

— Цветого-о-ор!!! — уже во все горло — навзрыд, на разрыв.

Вновь тишина.

Щиплет в носу, слезы наливаются, готовые сорваться бурным потоком. Неужели он потерял своего единственного друга в этом мире?

— Оглохнуть можно. Ты орешь, как мадам Хлоя, когда с подоконника библиотеки стащили ее любимую мандрагору — раздался вдруг слабый, едва слышный голос из единственного уцелевшего кусочка зеркала, который криво повис на развороченной раме — жив я… почти. Если ты своими воплями меня не доконаешь, то все будет нормально.

— Максим, у нас все в порядке — послышался более бодрый голос Светланы.

— Ага, только попроси ее не совать мне больше под нос эту гадость, до сих пор заикаюсь и глаза слезятся. Вот бы господину Вилькеру, в его нюхательный табак пару капель…

Сжавшееся было сердце понемногу расслабляется.

— Ах да!!! Забыл самое главное!!! — вдруг закричал Цветогор.

— Что случилось? — спросил Максим — сердце бухнуло, вновь собралось в комок и умчалось в район пяток.

— У меня зуб выпал!!! Последний, молочный!!!

— Ну ты придурок — прошептал Максим.

И все же, прикрыв ладонями глаза, он вновь зарыдал — зарыдал неудержимо, взахлеб, однако и с необыкновенным облегчением и с новой надеждой.

Глава 19