Измученные смутой времени

— «Шилки». Ты же знаешь, что в войска стали поступать «Тунгуски»* (более современный зенитный комплекс, наследник «Шилки»), поэтому командование решило значительную часть «Шилок» перебросить в Афганистан.

— А кто второй со мной?

— Как кто? — усмехнулся офицер. — Конечно же, Шарипов. Там у него родные места, Таджикистан под боком.

— Он дал согласие?

— А куда он денется?

— Куда предстоит выехать?

— В городок под названием Кушка.

— А это где?

— Туркменская ССР. Оттуда до Афганистана рукой подать.

— В чем будет заключаться наша задача?

— Задачу поставят на месте. Значит, даешь добровольное согласие?

— Да, согласен.

— Тогда подпиши документик. Вы официально числитесь служащими в Советском Союзе, но часто будете нырять в горячие точки, такие, как Кабул, Кандагар, Хост, Файзабад… Короче, скучать не будете.

Прежде чем выйти из кабинета командира, Седов поинтересовался:

— Товарищ майор, а что будет с водителем танка Вахрушевым? Может быть, вместо Шарипова взять его?

— Во-первых, его судьбу решает военная прокуратура, — нахмурил брови Скоробогатов. — Во-вторых, там нужны специалисты по «Шилкам», а не танкисты, так что не забивай себе голову дурными мыслями, а готовься через три дня к выезду по месту назначения.

За те дни, которые оставались у Седова в запасе до того момента, когда он навсегда покинет свою войсковую часть, сослуживцы, узнав, что тот уезжает в Афганистан, стали уважительно обращаться к нему по прозвищу Жаворонок. Алишер же был безмерно рад, что уезжает поближе к Пянджу* (поселок в Таджикистане), откуда он был родом, и надеялся найти возможность встретиться там со своими многочисленными родственниками.

Перед отъездом Седов сходил к танкистам и узнал, что Вахрушев по приказу командующего округом помещен на десять суток на гауптвахту, и что его дело расследует военная прокуратура. С тяжелым сердцем он вернулся в казарму, а наутро с Алишером ехал на поезде до самого южного городка необъятной страны под названием Советский Союз.

В Кушке им объяснили, что в их задачу входит расконсервация и доставка своим ходом установок «Шилка» в районы Афганистана, где дислоцированы советские войска. Обратно же предписывалось возвращаться в Кушку на неисправной военной технике, которая была еще на ходу, для дальнейшего ремонта и восстановления.

За неполных три месяца Седов и Алишер в составе колонны сделали три ходки в Афганистан, но на четвертой не повезло.

В горной местности колонна попала в засаду, в «Шайтан-арбу»* (почетное прозвище «Шилок» у моджахедов) Седова попал снаряд. Он этого не помнил, поскольку сидел на башне, и его отбросило на несколько метров в сторону от машины. Позже, придя в сознание, он узнал, что колонна отбилась от моджахедов, но в бою заживо сгорел внутри «Шилки» Алишер.

С тяжелой контузией и раздробленным левым коленом его доставили в Кушку, а затем переправили в военный госпиталь, расположенный в городе Одинцово.

Часть вторая Милиция. Карманник Француз.

1

Находясь в госпитале, Седов получил письмо от Вахрушева. Судорожными движениями вскрыв конверт, он начал читать:

«Здравствуй, Валера! Случайно узнал, что тебя ранило и ты находишься в госпитале, поэтому сразу решил написать письмо. Во-первых, извини, что я вовлек тебя в эту авантюру с поездкой в танке, в результате чего пострадал только ты. Ты даже не знаешь, как я хочу оказаться на твоем месте, ведь я все это натворил, я и должен был ответить за содеянное! Обязательно искуплю перед тобой вину, самое главное, чтобы ты быстрее выздоровел и вернулся домой на радость своим родителям. А насчет меня все нормально — следователь немного помурыжил и закрыл дело. Так что скоро дембель, и мы встретимся с тобой в Якутске, чтобы за рюмочкой водки повспоминать наши армейские будни. После того случая Варя приезжала ко мне в часть, подтвердила, что поедет со мной, так что готовься к свадьбе. И, кстати, ты у меня будешь шафером, даже не думай отнекиваться. Ведь ты же у меня был однажды свидетелем, когда я поехал на танке женихаться к Варе, так что тебе не привыкать. Давай, Валера, скорой тебе выписки из госпиталя и счастливой жизни на гражданке! Твой преданный друг Дима.

Ах да, чуть не забыл. Председатель сельсовета не в обиде на нас, более того, через Варю отправил нам большой привет и добрый шмат соленого сала, который мы съели за ужином, вспоминая тебя самыми теплыми словами».

Облегченно вздохнув, Седов достал из тумбочки лист бумаги, вырванный из ученической тетради, взял ручку и стал быстро писать: