Изнанка

По левую сторону мелькнул забранный решеткой светильник без плафона, а под ним – заросшая мхом магниевая табличка с выбитыми долотом буквами: «Берегись контактного провода»...

Ведь иначе – нельзя. След в след?..

Подполковник шел спокойно. Когда до углубления в стене оставалось не больше двух метров, существа неожиданно вновь принялись покачиваться из стороны в сторону. Он замешкался всего на миг и продолжил двигаться дальше.

И изнанники уступили дорогу. Бесшумно переступив конечностями, отошли в густой полумрак тоннеля.

Люди лишь усмехнулись, входя в нишу. Все трое. Четвертый вдруг перестал крупно дрожать и задышал ровнее... Через мгновение они исчезли.

А на полу осталась таять небольшая клякса льда.

* * *

Очухался Павел Сергеевич от невыносимой духоты, особенно давившей после сырых катакомб заброшенного метрополитена. Вдобавок отовсюду слышался гул, напоминающий далекий рев турбин. Ад? Котлы кипят? Да нет, все-таки не настолько критично... Открыл глаза, подвигал конечностями – руки-ноги целы, черепушка вроде тоже. Жив, так-сяк, жив, а ведь, честно говоря, не надеялся...

Он резко поднялся на ноги и осмотрелся.

Пейзаж удручал не по-детски. Будто кто-то взял столичную подземку, тщательно перемешал, испоганив, ее компоненты и свалил в кучу. Гнутые рельсы, искореженные остовы вагонов, нагромождения трухлявых шпал, сегменты эскалаторов, арматура, зеркала с россыпью амальгамы, но без стекла, обломки турникетов, осколки барельефов и чугунные люстры без плафонов, потрескавшиеся мраморные панели, силовые кабели, железобетонные плиты...

Под ногами – россыпь каких-то листочков. Взяв двумя пальцами один из них, он с удивлением узнал знакомый магнитный билет для проезда в метро.

А над всем этим хаосом – призрачно-лиловое зарево, поднимающееся откуда-то из-за невидимого горизонта и плавно растворяющееся в пустом темном небе.

Ну и ну. Куда же их занесло?..

Таусонский спохватился и принялся искать остальных.

Рысцов с Аракеляном обнаружились за металлоконструкцией неизвестного назначения, похожей на гротескного ежа огромных размеров. Профессор уже потряхивал головой и пытался прийти в себя. Его смуглое лицо было усыпано мелкими капельками пота, матово поблескивающими в сиреневом сиянии. Валера же пока не двигался, неудобно скривив шею и уронив голову на жестяной ящик. Одна его нога была босая – тапочка валялась неподалеку. Павел Сергеевич испугался было, что он помер, но, приглядевшись, заметил, как вздымается порванная хламида на груди. Дышит.

– Андрон? – вопросительно поморгал Альберт Агабекович, видимо, не узнавая подполковника.

– Здесь я, – донесся ворчливый голос из-за шпалы. После этого она была отодвинута, и гений freak-режиссуры предстал во всей красе.

Надо сказать, повезло ему меньше всех. Полрожи опухло, глаз заплыл, наливаясь фингалом, который не сразу можно было распознать в фиолетовом свете, одно плечо покрылось ожоговыми волдырями, а другое было солидно исцарапано.

– Модно выглядишь, – неумело улыбнулся Таусонский, помогая ему выбраться из-под груды деталей и алюминиевого сора.

– Что за звук? – спросил он, отряхиваясь. – Будто заводской цех неподалеку...

– Дьявол его знает. Профессор, вы-то хоть понимаете, где мы?

Аракелян смахнул подрагивающими волосатыми пальцами пот с благородных залысин, поправил волосы и, старчески отдуваясь, встал. Посмотрел по сторонам, запрокинул голову вверх, заостряя трогательный кадык, и гулко проговорил:

– Мы в изнанке.

– Стоп, – тут же возразил Павел Сергеевич. – Не пойдет, так-сяк. Я не сшиз, следовательно, не могу попасть в изнанку. Стало быть, версия отпадает.

– Я тоже не сшиз, – пожал плечами Аракелян.

– И я, – буркнул Петровский, приседая рядом с Валерой и аккуратно приподнимая его голову.

Профессор перестал любоваться призрачной зарницей на небесах и посмотрел на подполковника. Развел руками – мол, я-то в чем виноват.

– Значит, – сказал Таусонский, пристально глядя на него, – мы все-таки в изнанке. Эс опять изменил правила этой сраной игры в угадайку? Допустим. А где эти... уродцы?

Аракелян вновь развел ладони в стороны. Кажется, его происходящее забавляло чисто с научной точки зрения.

«Просто фурор, – подумал гэбист. – Оказались у черта на копыте. Близкий к помешательству на многогранности мира ученый, потерявший веру в людей киноман и внезапно агонизирующий пророк-недоучка. Ах, да, еще никак не могущий забыть о должностных обязанностях контрразведчик. Абалде-еть...»

Тем временем Андрон легонько щелкнул Рысцова по носу:

– Эй, хватит бравировать...

Валера бормотнул неразборчиво, пожевал губами и дернулся. Таусонский и Аракелян отошли в сторону и принялись что-то обсуждать вполголоса.