Изнанка

Павел резко опустил руку с консервами, предплечьем вытер губы, и не обращая внимание на растекающийся по лицу жир и кусочек мяса стал быстро пережевывать пищу. Не прошло и десяти секунд, как он сделал большой глоток, затем снова закинул голову и затряс банку.

Генка перестал жевать и уставился на Павла. Казалось, тот глотает целиком кусок мяса размером с кулак. Муханов знал, что есть шпагоглотатели, но они и рядом не стояли с известным ему консервоглотателем.

– Тренировка и еще раз тренировка, – спустя минуту довольный Павел вытирал тыльной стороной ладони жирные блестящие губы. Его банка была пуста.

Из второй консервы Муханову досталось чуть больше чем из первой. При очередной попытке откусить кусок почувствовал во рту гнилостный привкус. Пришлось все выплюнуть. На третьей он отбросил все приличия и опасения, так же, как наставник закинул голову, и резко тряханул банку. С горем пополам насытился.

Пока Генка пережевывал мясо, Павел облачился в свое пончо и расчехлил дверь.

– Пойдем в свет, красави…, – спаситель осекся, поймав на себе недобрый взгляд, – я хотел сказать красавчик. Именно, красавчик. Что так смотришь?

– Ничего, – буркнул Генка встал и направился к двери.

– Не высовывайся и не подходи близко.

Они стояли в полумраке чердака, через запыленное окно Генка с ужасом взирал на свой город. Насколько хватало глаз, все кругом было разрушено, покорежено и безлюдно. Грязное серое небо до горизонта. Тоска и уныние. Генка стоял на балке, вытянув шею, и пытался заглянуть за край перекошенной рамы.

– А где люди? – прошептал он. Не дожидаясь ответа, соскочил с балки и по пружинящему слежалому слою опилок побежал к другому узкому окошку. Павел кинулся за ним. Но Генка уже вцепился руками в узкий подоконник, прилип лбом к грязному стеклу и скосил глаза вниз. Он успел разглядеть существо с темно-серой кожей, с уродскими коротенькими задними, словно вывернутыми ногами. Оно шло по взломанному асфальту между куч мусора, периодически останавливалось и вращало головой.

– Я же тебе говорил, не подходить к окнам, тупица.

Павел резко отдернул парня за локоть. Генка сделал шаг назад, споткнулся о балку, взмахнул руками и упал навзничь. Было не больно, мягкий ковер из целюлозы смягчил удар. Генка лежал на спине, вытаращив глаза на мужчину. Глаза того холодом мерцали в полумраке, желваки перекатывались буграми на его скулах.

– Ты это зачем? – проговорил Генка.

– За тем. Я месяц искал подходящее место, менял одно за другим. Стоит им заметить, и уже не отвяжутся. Чтобы избежать впредь, подобные выходки, пожалуй, тебе надо кое – что знать. Поднимайся и пошли в комнату.

Он подал руку. Генка секунду колебался, затем ухватился. Рывком Павел поднял его с опилок. В очередной раз Муханов удивился его силе. В сознание парня он незаметно трансформировался из образа сурового дядьки, «портового рабочего» в старшего товарища. На взгляд их разница в возрасте была не большая, вовсе не обязывающая называть Павла на «вы». Но внутренне Генка сознавал, что тот сильнее и опытнее, в этом мире он его техник и проводник. Павел спас его, и это было главное.

Проходя мимо очищенного от опилок деревянного квадрата на полу, приблизительно семьдесят на семьдесят сантиметров с железной ручкой, Генка догадался, что это люк, но спрашивать не стал. Они зашли в каморку, Павел задернул дверь пологом. Узкое окошко под самой крышей слабо освещало тесное убогое помещение.

– Я сверхсрочник, – начал Павел, прислонившись к стене, и устремив рассеянный взгляд в окошко, – старлей, войска связи. Наш отряд базируется на той стороне Волги. Закончил училище в девяносто первом. Последний курс в путевой порадке – цвета морской волны, в глаженых сапогах, с «бычьим глазом» на груди. Да, в путевой, – повторил он с грустью. Сел на тумбу и затем продолжил.

– Родом из Дмитрова. После распределения попал в Навой. Часть сократили, меня перевели сюда. Семьи нет, снимал комнату неподалеку – в переулке Тургенева, возле метро «Самара» у дядьки Игната, кстати, работает в порту.

Генка хотел спросить, но Павел остановил его жестом.

– Все вопросы потом. Дослушай. Меня, как и тебя заарканил «Растворитель». Я их так называю. Они могут растворять миры и выдергивать людей. Не знаю, по какому принципу они выбирают жертву, но они это делают. Три месяца назад один из таких уродов зацапал меня прямо в «бунгало» – радиорелейная станция Р-419А, типа вагончика на базе ЗИЛа сто тридцать первого в камуфляжной росписи набитый аппаратурой.

Вечером я заступил на сутки дежурным. Хрень случилась около трех ночи. Я обошел территорию, проверил посты, личный состав и все такое. Оставил сержанта Таирова за старшего и пошел дрыхнуть. Не знаю, сколько было времени, но точно ночь. Со стеллажей вдруг посыпались блоки, с потолка свалился светильник, услышал хлопки лопнувших баллонов и шипение. ЗИЛ наклонился и я скатился с койки. Только поднялся на ноги, подо мной проломился пол. Дежурная лампа едва мерцала. Все вокруг стало …., – он замялся, подыскивая нужное слово, – ну, что ли стареть.

Генка в знак согласия закивал головой.