Изнанка

Почти всё, что она делала, Кирилл воспринимал восторженно, однако было и то, что его тяготило. Ко времени их знакомства Эльза уже два года сидела на игле и деньги на наркотики зарабатывала, торгуя своим телом. Она считала это чем-то естественным и совсем не постыдным. У неё было несколько постоянных клиентов, которых возбуждала её вызывающая эксцентричность. Повлиять на Эльзу Кирилл не мог — это то же самое, что пытаться разгонять тучи силой мысли. Приходилось принимать всё как есть — сначала с презрением к себе из-за бездействия, а потом уж со смирением. Он даже умудрился обмануть свою совесть убеждением, что любимого человека нужно прощать за всё, чтобы тот ни делал.

Кирилл глотнул ещё воды и вернулся к работе. Через минуту засадил занозу в ладонь. Фыркнул: вот же дятел! Позорище. Занозы — бич новичков, а он, как-никак, столяр со стажем.

Заноза.

Острая, как игла шприца.

Он не отказался, когда Эльза предложила ему попробовать наркоту. Предложила со словами: «Так мы станем лучше понимать друг друга». Раньше Кирилл только травку покуривал, а тут тяжёлый наркотик. Скоро он уже крепко сидел на игле и, кажется, действительно стал лучше понимать Эльзу, хотя до этого считал, что и так её отлично понимает. И, разумеется, он по-прежнему ни в чём не винил любимую девушку.

У Эльзы возникли проблему с жильём из-за отчима, и она перебралась в деревенский дом Кирилла. Поначалу всё было хорошо: проводили много времени за просмотром фантастических фильмов, кололись, ездили в город на тусовки, мечтали приобрести крутой байк, как у ребят из «Сынов анархии». А потом с Эльзой что-то неладное начало творится. Она стала молчаливой, угрюмой. Могла застыть на одном месте, уставиться в стену и стоять так по несколько минут. И свои любимые фильмы теперь смотрела отстранённо, будто её сознание в это время было где-то далеко. Однажды Кирилл застал Эльзу во дворе, она ползала на коленях, расчищала землю ладонями, находила какие-то песчинки и складывала их в банку. При этом бормотала:

— Я чувствую… что-то плохое в этой земле… я чувствую…

Кирилл попытался поднять её, отвести в дом, но она завизжала, расцарапала ему руку ногтями.

— Отстань, отстань! Не подходи ко мне! Я должна очистить землю от этой гадости! Неужели ты не чувствуешь?

Она успокоилась лишь спустя пару часов. Даже извинилась за своё поведение, сказала, что была не в себе. Тем же вечером ушла из дома и объявилась лишь через три дня. Кирилл переживал за неё, насколько позволял замутнённый наркотиками разум, но опять-таки не упрекал, не пытался что-то изменить, не говорил себе и ей «хватит».

Эльза, Эльза, Эльза…

Девушка, в чьих глазах поселилась поздняя осень.

Кирилл зачистил наждачной бумагой бруски, взял со стеллажа на стене отвёртку, коробку с шурупами. Правильно было бы бруски склеить эпоксидной смолой, но смола сохнет долго. Ну, ничего, шурупы тоже сгодятся. Он знал способ, как сделать так, чтобы их не было заметно.

Эльза исчезла поздней осенью, в ноябре. Ушла вечером в очередной раз из дома и не вернулась. Погода в те дни была поганой — дождь со снегом, холодный ветер. Слякотное ненастье царило и в сознании Кирилла. Разыскивая Эльзу, он пребывал в непрерывном муторном состоянии. Побывал у всех знакомых, но никто её не видел. Кирилл занимал деньги, покупал наркотик и снова бросался на поиски. Однажды обнаружил себя на железнодорожной платформе в ста километрах от Белой Дали. На лбу — кровоточащий порез, брюки мокрые. И он совершенно не помнил, что случилось, и как здесь очутился.

Эльзу обнаружили через восемь дней, после того, как она ушла из дома. Её труп лежал в канаве возле шоссе неподалёку от Шатуры. В полиции Кириллу сообщили, что девушку, судя по всему, сбила машина — травма головы, переломанные кости. Водителя ищут.

Искали.

Не нашли.

Кирилл скрепил бруски шурупами, ещё раз прошёлся наждачной бумагой. Неплохо получилось, аккуратно. Три одинаковых креста. Теперь оставалось лишь обработать их морилкой — у него было главное правило: всё делать на совесть.

После гибели Эльзы Кирилл совсем потерял себя. Продал всё, что можно было продать. Его ломало, порой он не отличал бред от реальности. Иногда ему мерещилось, что Эльза рядом, её голос часто звучал в голове. Он бродил по деревне, скулил, выпрашивал у всех деньги в долг. Однажды украл в магазине шмотки, продал, купил дозу.

Как-то Кирилл забрался в дом соседки тёти Иры, заранее убедившись, что она куда-то ушла. Он судорожно складывал в большую спортивную сумку всё, что казалось ему хоть немного ценным: две, возможно, хрустальные вазы; шкатулка с побрякушками; иконы; на вид антикварные часы. Порылся в шкафах, в тумбочках, мечтая обнаружить деньги, но нашёл лишь горсть мелочи. Принялся копаться в шифоньере, где на полках лежало аккуратно сложенное постельное бельё, но вдруг застыл, услышав строгий голос:

— Хватит, Кирилл!

В дверном проёме стояла тётя Ира. У Кирилла возникло искушение схватить что-нибудь тяжёлое, подойти к ней и ударить по голове. Изо всех сил ударить, чтобы сразу насмерть! Но он колебался.