Изнанка

Внезапно птица снова встрепенулась, потом отвернулась, нахохлилась, прижалась к стенке коробки и закрыла глаза. Задремала.

Прошло не меньше минуты, прежде чем Капелька пришла в себя и задалась вопросом: что это было? Ну не могло же её почудиться? Или могло? Её начали одолевать сомнения. Она осторожно прикоснулась к птице.

— Звёздочка, проснись.

Галка открыла совершенно обычные птичьи глаза, поворочалась, устраиваясь поудобней, и опять задремала. Капелька уже более смело погладила ей по шейке. Произнесла шёпотом:

— Может мне правда показалось, а?

Но она решила всё равно рассказать о случившемся маме и остальным. Уже убедилась, что скрывать ничего нельзя. А взрослые разберутся важно это или нет.

— Ты, Звёздочка, не бойся, — сказала она, приблизив лицо к коробке. — Я всё им расскажу, но ты не должна бояться. Я не дам тебя в обиду, так и знай.

* * *

Прежде чем уснуть, Борис пожелал, чтобы ему не привиделись во сне круглая сцена и чудовищные хари во мраке. Ему просто хотелось на время провалиться в небытие, полностью забыться часов на пять-шесть.

Однако без сновидений не обошлось.

Сначала привиделся растущий ядерный гриб. Из облака плазмы выдавливались лица. Тысячи лиц. Они были одинаковые, и Борис заметил в их чертах что-то знакомое. А потом понял: это же Зоя. Множество Зой. Тысячи ртов открывались и шипели:

— Мы едем, едем, едем в далёкие края. Хорошие соседи, счастливые друзья…

Тысячи глаз смотрели на Бориса.

— Ты помнишь, Боя? Это была моя любимая песенка! — хор голосов походил на грохот ломающихся льдин. — Давай вместе споём, а? Давай, Боя, ну пожалуйста? Мы едем, едем, едем в далёкие края… Почему ты не поёшь, Боя? Мне это не нравится! А ну давай пой, не то сдохнешь!

Лица в растущем плазменном облаке гримасничали, из ртов вырывались языки пламени. Содрогаясь от страха, Борис запел:

— Мы едем, едем, едем в далёкие края…

— Молодец, Боя! — торжествуя, взревели Зои. — Молодец! Всегда делай то, что мы говорим, всегда слушайся нас! Мы желаем тебе только добра! Мы…

Ядерный гриб замерцал и исчез. Ревущие голоса умолкли. Всё погрузилось во тьму. А затем этот кромешный мрак схлынул, и появилась осенняя аллея. Ночь, фонари горели, ветер шумел в кронах тополей, в воздухе кружилась листва.

Борис увидел идущих по аллее трёх женщин. Это были Маргарита, Валентина и Вероника. Они не спеша уходили вдаль, и с каждым их шагом гас то один фонарь, то другой. Но вот женщины обернулись, помахали Борису, как бы прощаясь.

— Постойте, не уходите! — выкрикнул он. — Пожалуйста, вернитесь!

Они с грустью улыбнулись и побрели дальше. Борису хотелось побежать за ними, остановить, но он не мог сдвинуться с места. Ему только и оставалось стоять и смотреть, как женщины уходят в осеннюю ночь, во мрак.

Потом он всё-таки провалился в небытие и проспал без сновидений шесть часов. Когда проснулся, ощутил муть в голове и подумал о кружке горячего чая. И вот же неожиданная маленькая радость — к нему подошла Марина и протянула кружку.

— Держи. Крепкий. Самовар только что вскипел.

— Отлично, спасибо, — Борис взял кружку, сделал глоток. — То, что доктор прописал. Надеюсь, пока я дрых, ничего плохого не случилось?

— Тишина и покой, — ответила Марина. — Хотя… Капелька рассказала, что галка как-то странно на неё смотрела, и в глазах её были жёлтые искры. Но она не уверена, что это на самом деле было. Говорит, могло и почудиться.

— Ясно, — вздохнул Борис, не зная, как к этой информации отнестись, важна ли она или нет. Он сделал ещё пару глотков чая. В голове понемногу прояснялось. — А Валерий как?

Наморщив лоб, Марина поглядела на него с упрёком.

— Мог бы и не спрашивать. Плохо ему. Три раза уже ходил Веру искать. Он и остальные сейчас на веранде.

Борис поднялся с дивана.

— Пойду-ка я к ним. Ещё раз спасибо за чай, Марин.

— Не за что, Борь. А я ужином займусь. Как насчёт макарон с тушёнкой?

— Просто — отлично.

Валерий, Прапор, Кирилл и Кеша сидели на лавках за столом. Виталий курил трубку, облокотившись на перила веранды. Капелька с галкой в руках прогуливалась по двору. Чёрная пустыня выглядела безмятежной, слова «Идите и убейте!..» на песке исчезли, от них и следа не осталось.

Борис уселся на лавку рядом с Прапором, поставил перед собой кружку. Все молчали, и это молчание казалось ему тяжёлым, траурным. Он вспомнил давешний сон: ночная осенняя аллея, фонари, Маргарита, Валентина и Вероника, уходящие в неизвестность. Подумал, что, возможно, стоит рассказать об этом видении остальным. И тут же осёкся: как такая глупая мысль вообще могла в голову прийти? Валерия это окончательно добьёт. Судя по его виду, он уже на грани. Так выглядят люди, которые утратили всяческую надежду. Борис вспомнил, что так выглядела мать, когда выяснилось, что опухоль в поджелудочной железе отца не операбельна. Так выглядела Валентина.

— Вы думаете, Вера там? — мертвенным голосом произнёс Валерий.

Все поняли, что он имеет в виду, что его жена среди сумеречных людей. Никто ему не ответил. Валерий нервно потёр пальцами лоб.