Изнанка экрана

Когда содержимое ящика исчезло в Котышиной рубахе, он юркнул к печи, просунул голову и руки в веревочную петлю, затем опустил руки — и веревка оказалась под мышками. Сверху веревку потянули. И Котыша, упираясь ногами в кладку, начал подниматься к пролому печи.

Вовка Шалавый — новый участник дела, — плечистый рослый парень, тащил на спине сразу два мешка, за ним, рассекая ветки и кустики, спешили Котыша с Сидором. Шли скоро, почти бегом, трещали сухие сучья под ногами, мягко шуршал мох. Не останавливаясь, компания меняла затекшие руки, вцепившиеся в мешки на спине, смахивала струи пота со лбов...

Какой-то странный звенящий звук впитался в шорох шагов.

Вовка Шалавый, шедший впереди, остановился.

— Что это?

Котыша и Сидор сбросили мешки.

— Понятия не имею, — пожал плечами Котыша.

Шалавый включил фонарь и пошел назад по собственным следам, освещая поросшую мхом землю.

В свете фонаря блестели монетки — одна, вторая, третья...

Вовка вернулся и подошел вплотную к Котыше.

— Выверни карманы!

— Не при на меня! — взвизгнул Котыша.

— Выверни! — И Вовка сам вывернул карманы подельщика.

Вывалились мятые купюры.

— Отвали! — пытался сопротивляться Котыша.

Но Вовка Шалавый рванул его ремень — из-под рубашки к ногам Котыши высыпалась куча монет.

— Ты же говорил, что денег в сельмаге нет!

Вовка саданул ему поддых. Потом еще. Котыша упал на колени. Шалавый ударил ногой.

— Хочешь его защитить? — спросил Вовка Сидора.

Тот отрицательно помотал головой.

— Мое! — Котыша открыл карты и сгреб мелочь и мятые рублевки со стола.

Картежники — парни с Ленькиного двора — уныло ставили в кон.

За спиной Котыши появился Ленька.

— Играю, — заявил он. — Почем?

— По полтиннику, — ответил Котыша, и Ленька заметил, что он хорошо «датый». Да и окружение Котыши не уступало своему предводителю. Появление Леньки почему-то вызвало у них гадливые ухмылки.

Ленька сел играть под последнюю руку. Котыша хотел было переместить его на первую («садись туда, там места больше»), но парнишка отказался:

— Мне и здесь хорошо!

Парни поднимали карты и делали ставки.

— Рубль!

— Прошел!

— Прошел!

— Бросил.

— Три!

— Пять! — заявил Ленька.

Охотников на эту ставку не нашлось и он, не открыв карты, взял кон, ссыпав деньги себе за пазуху.

Теперь сдавал он. И опять выиграл, здорово повысив ставку.

В третий раз ему пришлось предъявить карты и Котыша, рискнувший пойти на десять рублей, охнул:

— Да. Ему кобыла прет!

На руках у Леньки были три туза.

Деньги со стола переместились к Леньке за пазуху.

— Ставьте! — предложил он, тасуя колоду.

— Сдавай — я отвечаю! — зло потребовал Котыша — денег у него больше не было.

— Без денег я не играю. Кто ставит?

Картежники молчали.

— Тогда я пошел. — Ленька положил колоду на стол.

— Стой! — схватил его за руку Котыша. — Отыграйся!

— В дрынку не отыгрываются. — Ленька выдернул руку и шагнул от стола.

— Стой, ты, сука, жидовская морда! — Котыша вскочил и сорвал с пояса матросский ремень с залитой свинцом бляхой.

Этого терпеть было нельзя. Ленька остановился и, стиснув кулаки, приготовился к драке.

Котыша шел на него, зажав в руке конец ремня. Бляха покачивалась у его щиколотки в такт шагам.

Ленька прыгнул вперед, упреждая удар бляхой, выхватил ремень и стеганул им Котышу по голове.

Тот, согнувшись вдвое, качаясь то ли от водки, то ли от удара, пошел прочь. Сквозь пальцы, прижатые ко лбу, сочилась кровь.

А Ленька, не выпуская трофейного ремня из побелевшей от напряжения пятерни, нарочито медленно, чтобы картежники не посчитали его трухнувшим, брел к подъезду.

Он лежал на кровати поверх покрывала лицом к стене, подтянув ноги к животу.

Репродуктор слюнявил песню:

Есть у нас агроном,
Ой да косы длинные,
А глаза, друг,
Бирюза, друг,
И зовут Галиною...

От удара камешка задребезжало оконное стекло.

Ленька выглянул во двор.

Внизу с перевязанной головой — бинт на лбу и под челюстью — стоял Котыша и манил его к себе.

В темной комнате, под светом фотоувеличителя, он вытащил из черного пакета «вальтер», проверил обойму и сунул пистолет в карман шаровар.

Бабушка, чистившая картошку на пустой в этот дневной час кухне, угадав по выражению лица внука что-то недоброе, кинулась наперерез и загородила выход из кухни, раскинув руки.

— Ты шо? Ты шо, скаженный? — успокаивала она.

Ленька стоял перед старухой бледный, не разжимая губ.

— Не пущу! — выкрикнула бабушка.

Внук резко нагнулся и проскочил мимо бабки под ее рукой.

Сжимая в кармане «вальтер», он стоял у подъезда и оглядывал двор. Котыши во дворе не было. Ленька понял, что ждут его за балаганами, где происходили все драки и толковища.

Узкая, в ширину человеческого корпуса, щель между балаганами — так называли самостроенные сараи — вела к этому известному в округе месту.

Ленька появился из щели и тут же прижался спиной к стене балагана.

Потом он много раз пытался понять: что толкнуло его к стене? Спасло от ударов сзади? И приходил к выводу — судьба или Господь. В разные периоды его жизни ответы менялись.

Но сейчас он прилип к стене.