Изнанка королевского дворца

Эдоард ее обожает за одну подзорную трубу. А ведь она и еще что-нибудь вспомнит. Сколько знает человек, который не просиживает целый день, играя в компьютерные игрушки?

Много.

И даже из тех же игрушек можно взять пласт информации.

А вот второй ее крышей будет церковь. Лиля серьезно подумала о книгопечатании — и поняла, что либо церковь и государство схлестнутся в кровь на этой делянке — либо мирно поделят территорию при ее посредничестве. А графиня будет иметь одобрение с двух сторон и свой скромный процент. Двадцать процентов ее вполне устроят. Технология-то примитивна. И все будут довольны.

Государство будет печатать свое, церковь — свое. А Лилиан Иртон посреди всего этого безобразия будет тихонько пробивать учебники по медицине и детские книжки. Известно же, что в схватке льва и тигра побеждает обезьяна, которая наблюдает за схваткой. Ну или как-то так.

А значит — сядем на попу и будем обезьянить.

Так что когда пастер Воплер принес Лиле известие от альдона, женщина приняла это спокойно.

Поговорим. Только этикет в памяти освежим.

* * *

И вот Лиля вступала в святая святых.

Альдоны жили в храмах. И этот конкретный изволил обитать в главном храме Лавери.

Здесь по воскресеньям проводились парадные службы, здесь хранилась церковная казна и поговаривали, что здесь же, в подвалах находились темница и пыточные.

Лиля подумала и решила обезопаситься.

Честно сказала Алисии, куда и зачем идет. Написала письмо и даже попросила Ганца Тримейна рассказать все королю, если на нее случайно упадет перелетный кирпич. Мало ли?

Лиле было страшно. И неудивительно.

Начнем с того, что человек двадцать первого века в большинстве своем религиозно безграмотен. Предыдущее же поколение рванулось кто куда, кто в дикий атеизм и агностицизм, кто — в избыточную религиозность. А вот просто сесть и разъяснить что данному течению надо от людей — обычно как-то не получается ни у той, ни у другой стороны. Кто не верит — найдите форум, где сцепились христиане с сатанистами и почитайте. На пятой же реплике зазвучат обычные народно-матерные выражения.

Лиля была в родном мире далека от этого дела. Изначально усвоив, что вера и религия суть вещи разные, в бога она верила. Как и большинство медиков. А вот религию с ее обрядами и историями считала чем-то вроде шаманов с бубном и не интересовалась. Зачем?

Есть же анекдот про ошалевшего Бога?

Вот. Он-то писал только десять заповедей. Их и будем соблюдать. Не воруй, не убивай, люби родителей… А остальное — ф топку! *

*Есть такой анекдот. Появился как-то раз Бог с небес и спрашивает:

— Люди, как живете?

Люди тут же начали жаловаться — и договорились, мол, ты крайний. Забирай свои законы, они некачественные, мы свое напишем… Бог подумал, вздохнул, но родители детей таки любят — и согласился. Мол, привозите туда-тио и тогда-то. Заберу. В назначенное время подвозят горами. Складируют, египетские пирамиды тихо завидуют… Вылез Бог, посмотрел и вздыхает.

Мол, так и так, я давал один раз, десять заповедей, гг. Моисею, на горе Синай. Вот их извольте вернуть. А всю ахинею, что сами понаписали — можете себе и оставить. Прим. авт.

А соответственно — про церковь Лиля знала мало, про историю — тоже, запомнилась Але только инквизиция, переведшая всех баб симпатичнее вороньего пугала по странам Европы… ну, может и не всех, но учили-то так?

И здесь Лиля подсознательно ничего хорошего от церкви не ждала. А что может быть хорошего?

Как-то вот учили в советские времена, что церкви думающие не нужны ей нужны верующие…

Нет! — тут же воскликнут все верующие. — Вас учили неправильно!

Далее см. форум, где сцепились христиане с сатанистами. Потому как иногда и самый добрый человек осатанеет.

Одним словом — Лиля нервничала и рычала. Пастер Воплер успокаивал ее, но толку было мало. Едва и ему не досталось на орехи.

И вот, госпожа графиня в главном храме.

Спору нет, красиво. Синяя с золотом роспись, большие окна, много света… красиво. Но грязи по уши и тут. Отмыть бы все…

Альдон Роман ждал ее сиятельство в своем кабинете. Из уважения к полу, женщину не стали мариновать в приемной. И Лиля оценила. Вежливо улыбнулась секретарю (парень аж шарахнулся, нервы свели лицо женщины в такую гримасу…) и прошла внутрь. Кенет придержал для нее дверь и хотел пройти следом. Но альдон покачал головой и пастер Воплер остался за дверью. Переживать за госпожу.

Лиля прошла три установленных этикетом шага и присела в глубоком реверансе. Сегодня она выглядела строго и просто.

Ничего дорогого или лишнего.

Белое шелковое платье с вышивкой — зеленые и желтые осенние листья по вороту и подолу. Никакого декольте, никаких разрезов, кружева — и того нет. Единственное, что себе позволила Лиля — это кружевные перчатки. Грызть в волнении ногти она бы не отучилась и под расстрелом.

Кольцо, браслет, серьги с изумрудами. Волосы по-прежнему заплетены во французскую косу, перевитую белыми, желтыми и зелеными лентами. Все очень просто и аккуратно.

— Встань, дитя света, — наконец разрешил альдон.

Лиля послушно встала, но глаза держала опущенными.