Изнанка матрешки. Сборник рассказов

Настоящих людей, если не считать его, Мойку, самого, не было, а лишь некое подобие человеческих тел и полное отличие голов и лиц. Вместо них: кухонная посуда, детские погремушки, живое воплощение слесарных и столярных инструментов и приспособлений, предметов домашнего обихода.

– Вот и он! – торжественно провозгласила Замочная Скважина, а Мойке после такого торжественного представления хотелось добавить примерно следующее: – «Генерал-адмирал Тимофей Стрепетов собственной персоной!»

Но и так всё оказалось пристойно. Правда, подкравшись сзади, пискнул было С Дудкой, но от хорошего пинка Мойки вылетел в лифт и укатил на нём то ли вверх, то ли вниз.

– Хорош! – оценила голова в виде молот-рыбы и тюкнула одним из обушков по рядом стоящей Супнице, отчего Супница колыхнулась содержимым и плеснула:

– Хорош!

Однако с потолка послышалось:

– Не тот!..

– Опять ты… – не на шутку разозлился и рявкнул Мойка, извернулся и схватил обидчика за дудку широкой кистью и, крутанув его, словно лассо, в общую толпу нелюдей.

– Да, хорош! – сказала, как подвела черту под знакомством, Канистра и качнула переполненной головой, вылив капельку пахучей жидкости.

– И вы… ничего, – нашёлся Мойка и, сцепив ладони, поднял руки вверх и потряс ими. После чего добавил со значением: – Бороздители космического пространства!

Сказал, и самому понравилось. И то! Бороздители – от слова бороздить. А космическое пространство, как известно, бороздят. Во всяком случае, Мойка где-то прочитал такое. Так что бороздители – вполне приличное название неведомого народа. Впрочем, они, похоже, не поняли, что они теперь для землян бороздители, но это не смутило Мойку.

Надо брать инициативу в свои руки!» – подумал он.

– Куда, друзья бороздители, скачите на лихом коне? Придумал он фразу и бодрым голосом санаторного затейника произнёс её.

Однако бороздители булькали, шипели, пищали, хлюпали, ухали и дзинькали, разом позабыв о нём.

Мойка не сдался, а ещё раз, громче и попризывнее, задал свой вопрос.

Какое-то Ухо стремительно придвинулось к самому лицу Мойки. Он гикнул в него совой.

– Не кричи! Само знаю, – сказало недовольно Ухо и затерялось среди других бороздителей.

И Замочная Скважина куда-то запропастилась. И С Дудкой притих где-то – голоса не подаёт.

В лесу тут, словно гром прогремел, молния блеснула, упали первые самые крупные капли дождя, похолодало.

«Не сплю ли я?» – подумалось внезапно Мойке. И сам себе ответил: – «Ох, не сплю!»

И только сейчас до него по-настоящему стал доходить смысл необычности происходящего с ним. До этого всё казалось какой-то забавной игрой. А теперь…

Он не испугался. Ещё чего? А задумался, словно в чащу леса забрёл, так сильно задумался. И вот это-то его удивило, так как жил всегда, не задумываясь.

– А чего думать-то и раньше времени волноваться? – отвечал он тем, кто требовал, советовал или даже просил его подумать, прикинуть, что к чему, призадуматься, а то и «попомнить», «зарубить на носу» и «так и знай!» – Думай не думай, а сто рублей не деньги. Двести тоже мало!

А тут задумался. И мысли такие красивые потекли в его голове, как по книжке читал. А именно: неужели Великое свершилось и мы, земляне, не одиноки в бесконечной холодной Вселенной? И мне, Тимофею Стрепетову, суждено стать предвестником новой эры, порвавшей путы земного притяжения и затворничества человечества!

«Мои деяния переживут века, и каждый сущий будет вспоминать обо мне с благодарностью!..»

Вот так он думал, поглядывая на безобразную картину не в меру расшалившихся бороздителей, которые, по-видимому, пока что не поняли эпохальности встречи двух разумных рас. Человеческой и бороздительной.

«Надо брать инициативу на себя!» – вторично, но более определённо решил он. – «Для начала их всех следует рассортировать, чтобы, как говорит дружок Генка Шимов или, по его утверждению о себе, Великий Классификатор, не терять ориентировку в разномастной толпе».

Задачка, однако! Бороздителей много, а он – один. Да, ладно, работа-то на историю, не на день и не для одной прихоти.

В лесу неожиданно проглянуло солнышко, заиграла лучами на травке, листочках, обласкало живность всякую, успокоило.

Мойка поймал первого попавшегося под руку нечеловека, встряхнул его. В бутылочной голове пойманного что-то хлюпнуло. Запахло мятой.

– Первый класс назовём Жидкими, – громким голосом постановил Мойка.

Следующим для определения попался С Дудкой.

– Ага, братец кролик! Попался. Я сейчас из тебя новый класс сделаю!

С Дудкой заверещал жалобно и тонко:

– Не трогай меня больше!

– Ты мне не мешай, тогда и я тебя не трону. Договорились? Но составишь класс… скажем, Вредных. А? То-то! Будешь помнить, как говорить мне всякие пакости. Гуляй пока…Теперь этот… Стой ты! Так…

Третий бороздитель класса не составил. Был он явно из Жидких. Зато следующего Мойка нарёк Дыркой за наличие в его плоской как доска голове сквозной дыры.

Вскоре в перечне появились Пахучие и Пустые, Плюгавые и Смешные, ну… и другие классы существ. В конце концов, Мойка запутался в них. Да и надоело ему это занятие. Видов бороздителей не счесть.