Изнанка матрешки. Сборник рассказов

Ветров как заворожённый не мог отвести глаз от дисплея. На нём несколько секунд бушевали отблески агонии программы, сбрасываемой на диск и теперь стираемую с оперативной и виртуальной памяти машин.

– Ай да Татьяна! – не удержался и воскликнул он.

В пустой лаборатории его никто не мог услышать, так как все покинули её, вернее сбежали ещё до того, как он вызвался выполнить приказ Корчагина: сброс, стирание, отключение питания.

«Да, Татьяна! Хоть там, – Ветров уже не говорил вслух, а думал, – хоть там она успела создать… воссоздать единый с Вовочкой образ…»

Он грузно всем телом отвернулся от потемневшего дисплея, посидел ещё несколько минут в задумчивости, иногда качая головой, а потом пошёл одеваться.

Пора было идти домой.

Н Е У Д А Ч Н И К

Храмовая тишина, гулкая и неспокойная, на короткие секунды повисла в командном салоне звездолёта. Сверху упали тени и притушили ярко-рубиновые огни секторов пространственной ориентации до тускло-красных, густых и тяжёлых.

Сергей, занятый Переходом, подарил открытую улыбку студентке, которую – он поинтересовался у инструктора – звали Никой. На улыбку она не ответила, а испуганно смотрела на него, на дорожку орнамента под потолком салона. В красивых её глазах застыл страх перед первым в её жизни скачком в Надпространство. Хотя этого не должно было быть, и она знала о том, но с замиранием сердца ожидала грома, визга, вспышек света и рёва сирены. Ей не хватало воздуха, грудь её высоко поднималась точно перед криком – ей казалось, что весь мир опрокидывается, падает, сорвавшись неизвестно куда.

«Чудачка», – с затаённым превосходством подумал Сергей. Ему, будущему пилоту, Надпространство – дом родной. Он подмигнул Нике. Она даже не заметила. Её остановившийся взгляд и побелевшие щёки, в конце концов, надоели ему, и он отвернулся к пульту.

…Розовая пелена поглотила знакомую картину неба: звездолёт, размазанный в голубой луч, перетекал в Надпросранство.

– Всё! – откинулся в кресле Сергей и с большим вниманием посмотрел на Нику.

Она отняла ладони от щёк, оставив на них красные пятна. Глубокий вздох помог ей справиться с испугом. Она осмелела и уже сама улыбнулась Сергею, заставив его смутиться.

– Всё! – повторился он, словно оправдываясь. – Через двадцать семь независимых минут выйдем к Пилею.

– Скорее бы! – вырвалось у Ники, но тут же она непринуждённо перевела разговор на другую тему: – А что это такое?

– Объёмно-кассеточная карта Надпространства.

– А почему там ползёт… червячок?

«Сама ты червячок», – хотел сказать Сергей и умилиться её непосредственности, но сдержался. Неудобно ему, выпускнику школы межзвёздных пилотов, смеяться над непосвящённым человеком, потому объяснил:

– Это наш истинный курс. Вот эти зелёные точки – ориентиры, а красные и синие – петли и затяжки. Чёрные… вот и вот – это дыры. Они ведут в смежное Надпространство. Истинный курс проложен в обход всем этим… неприятностям.

Ему не хотелось пугать Нику рассказами о петлях и затяжках Надпространства. Правда, он и сам знал о них мало, а то, что знал, было не очень приятным и не для рассказа девушке.

Под взглядом её живых и ласковых глаз ему захотелось рассказать ей что-нибудь особенное, весёлое и не страшное. Он начал перебирать в памяти слышанное, чтобы найти заслуживающее внимание событие. Он потёр лоб от напряжения. В это время Ника хихикнула, показав рукой на карту:

– А у червячка две головы.

Сергей степенно повернулся посмотреть, над чем это она смеётся, и почувствовал, как в кончики его пальцев ткнули тысячи иголок. Ему стало жарко и душно. И было от чего. Нить истинного курса соскользнула с маршрутного и повернула в сторону сочно-красной родинки – затяжке Надпространства.

Тишину оборвал тревожный сигнал Вперёдсмотрящего. В освещённый круг салона ворвались охранные роботы, и не успели молодые люди вдохнуть и выдохнуть, как оба погрузились в скафандровую жидкость спасательных капсул. Что-то прокричала Ника, как будто позвала его, но Сергей отмахнулся, стараясь оценить ситуацию и понять, что происходит со звездолётом.

Надпространственные связи ослабели, уступая место миру звёзд и планет. Яркой молнией прорезался, высвеченный в естественном мире, след звездолёта. Холодными прожилками на матовом фоне неба рождались и умирали, отставая, блики встречных звёзд. Они постепенно замедляли бег, превращались в удлинённые эллипсы, в овалы и, наконец, обступили земного посланника со всех сторон, а одна из них распухла до размеров полуденного солнца Земли. Лучи её осветили командный салон золотистым светом, пряча в феерическом сверкании очертания близкой планеты, с которой звездолёт стремительно шёл на сближение.

Ничего пока не понимающий Сергей всё это время следил за приборами из капсулы и не находил причин происходящему. Скафандровая жидкость сконденсировалась на нём скафандром, и Сергей получил некоторую свободу движений, насколько позволяла спасательная капсула, и мог услышать плач спутницы. Он позвал её по имени, спросил о самочувствии.