Изнанка мести (СИ)

– С тех пор, как мама умерла…, – Вика проглотила комок в горле. – Когда мама болела, она однажды попросила ей чай навести. А я не хотела, (всего то и делала, что кино смотрела) ворчала, что все вечно болеют, а мне надо ухаживать: чай, кофе, вода, еда. Я тогда даже на неё накричала, – голос задрожал, и слёзы наполнили глаза, Ярослав подошел и обнял её плечи, – но мама не рассердилась, даже, кажется, не обиделась. Позвала меня к себе, – Вика судорожно вздохнула, капля скользнула по щеке, – гладила по волосам, как ты сейчас, сказала, что я просто боюсь, боюсь, что она заболела, что она беспомощная. Мама обещала, что всё будет хорошо, – Вика всхлипнула, – а потом умерла. Я не обняла её, не сказала, как она мне дорога, не успела попросить прощения. Я и правда очень боялась, от этого и сердилась. Я и правда была беспомощной без неё. Она всё знала. Всё понимала. Мамочка моя..., – она обернулась и уткнулась лицом в его теплую грудь, долго-долго молчала, пока голос не вернулся, и она не смогла продолжить. – С тех пор, как она ушла, я стараюсь не делать больно: слишком боюсь не успеть попросить прощения. – Ярослав поднял горячие ладони на её плечи, погладил ключицу, взял лицо в ладони и вытер слезы. – Про детку я тебе хотела рассказать. Но ты тогда сначала на телефон не отвечал, потом на свадьбу к Зуевым пришел с Мирославой. Я решила, что она – твоя девушка, – Вика смущенно улыбнулась, заглядывая в его лицо и пытаясь угадать реакцию, – и ты был такой злой, подначивал, говорил обо мне, как о гулящей девке. Я подумала – ты не поверишь, что ребёнок твой.

– Прости, – он поцеловал её волосы.

– Давно простила, – Вика потерлась щекой о его рубашку, – но не думай, что я смогу забыть, как ты издевался надо мной полтора года. – Вика строго посмотрела на Ярослава, – Обещаю, что вся твоя оставшаяся жизнь не покажется тебе раем, – в его глазах стояли слезы, он наклонился и поцеловал её снова, прошептав в губы: «Спасибо!»

Весь её мир залила нежность. Розовое благосостояние обволокло Викины внутренности и окружающий мир, заполнило углы палаты, проникло тонкими цепочками невидимой паутины. Оно распространялось с воздухом, покидающим её легкие, и кислородом, проникающим в них. Оно было на подоконнике и под ним, кружилось вокруг детской кроватки, где лежала её дочь. Их дочь! Нежность была внутри матраса и подушки, вытекала из крана над раковиной. Да и сама Вика была нежностью.

Она взглянула в спокойные глаза Ярослава и глубже скользнула в его протянутые большие руки, крепкие и сильные. Они бесконечно стояли, наслаждаясь бархатным воздухом. Тепло убаюкивало, качало лаской. Ярослав целовал её макушку и волосы, а она улыбалась. Они вместе смотрели на своё творение. Крошка не сопела, не шевелилась, только изредка её веки еле заметно подрагивали, словно она видела свои собственные умильно-неземные сны, да волосики бровей порой шевелились, отчего она походила на старушку.

Вика подняла глаза к Ярославу. Она хотела убедиться, что он вот здесь, рядом, что он влюблен в эту девочку не меньше, чем она.

Ярослав развернул её к себе, прикоснулся кончиком своего носа к её, расстегнул верхние пуговицы своей рубашки, вынул тонкую золотую цепочку и дернул. В его руках оказалось кольцо. Он поцеловал Викину ладонь и надел его ей на безымянный палец. Кольцо было тяжелое и широкое: закрывало большую часть фаланги. По центру его бежала ниточка драгоценных камней. В них играл утренний свет. Ярослав запустил руки в Викины волосы, обнял её за шею, погладил щёки тыльной стороной ладони, согревая и лаская, очень долго и нежно смотрел в её глаза.

– Давно ты приготовился? – поинтересовалась она.

– Да, – сверкнул он в ответ своей умопомрачительной улыбкой, отчего у неё как обычно перехватило дыхание, – в тот день, когда понял, что ты не с моим братом, – в его глазах танцевали цветы. Оранжевые лилии, белые ромашки, огненные хризантемы.

Вике казалось, что она стоит у распахнутого окна на берегу океана, ветер треплет легкие воздушные занавески и её волосы, сияет солнце, и морские блики танцуют прямехонько на её душе. По всему телу разлилась нега. Тепло охватило руки, ноги, пальцы, сердце.

– Спасибо, – прошептал он и поцеловал её сказочным поцелуем.

– Спасибо, – прошептала она.

Эпилог.

Их выписали на десятый день. Ярослав с четой Зуевых приехали на белоснежном лимузине, ручки которого украшали нежно-розовые ленты и цветы. Вика наблюдала за ними из окна палаты на втором этаже.

Она сама уже была готова, осталось только одеть малышку, но это традиционно должна была сделать медсестра.