Изнанка мести (СИ)

– Надеюсь, он счастлив.

Андрей промолчал.

– Все? – равнодушно спросила она.

– Тебе надо будет явиться в Ховринский загс девятнадцатого августа, к десяти, – ровным голосом ответил Андрей.

– Все?

– Да.

– До свиданья, – она пошла к дому.

Андрей смотрел сочувственно и с некоторым замешательством.

– Надо бы вещи поехать собрать, – сказал он громко.

Вика обернулась и равнодушно ответила:

– Мне не надо.

– Он все выбросит, – в голосе Андрея звучали просящие нотки.

– Всех благ, – на этот раз она не обернулась.

Андрей умоляюще посмотрел на Ольгу, сказал тихо, чтобы Вика не слышала:

– Он не станет там разбираться. Продаст обе квартиры. Сейчас ей ничего не нужно. Но придет зима, там одежда, наверное, теплая. Что-то от её родителей. Что еще ей может быть дорого? Деньги, документы? Она даже телефон не взяла.

– Что же ты сам не собрал? – язвительно сощурилась Ольга в ответ.

– Предлагаешь мне рыться в её вещах? – Андрей наклонил голову и смотрел исподлобья.

– Посмотрите, какие мы брезгливые! – выпалила она.

Андрей глянул волком, развернулся, бросил бумаги на сиденье и сел за руль. Она мгновенно пожалела о своей несдержанности. Забарабанила пальцем по стеклу:

– Постой! Сейчас что-нибудь придумаю.

Пошла к Вике, та сидела на колесах, сгорбившись. Остекленевшие глаза смотрели на острую коленку.

– Вик, я поеду с ним. Сама всё заберу. Понимаю, тебе сейчас не до этого. Но бросать всё – это глупо. Что в первую очередь привезти?

Вика пожала плечами и сморщила лицо в плаче:

– Не знаю.

– Хорошо, я там посмотрю.

– Только не бери ничего,… – Вика как будто справилась со спазмом, – что его.

– Хорошо. Я к своим заеду еще и вернусь.

– Спасибо.

– Ты, может, в дом пойдешь?

– Неа, посижу немного. Не переживай, я ведь прожила без тебя неделю.

«Две с половиной», – поправила про себя Ольга, а вслух сказала:

– Обязательно поешь, бульон в холодильнике. Овощи, яблоки.

– Угу. Езжай.

Она взяла сумку и села в машину. Тронулись. Пока она прощалась с Викой, шла к внедорожнику, ей очень хотелось кричать и ругаться, но когда очутилась в машине, внутри наступило опустошение. Она не могла вымолвить не слова. Всё думала о Вике. Вспоминала её черные, наполненные слезами глаза. Безучастный вид, усталый сон, неудобную позу. Безразличное ковыряние вилкой в тарелке. Слёзы сами покатились из глаз. Она отвернулась к окну. Постаралась не шмыгать носом. На свадьбе они выглядели такими счастливыми! Как такое могло произойти за какие-то две недели? Викина кожа стала похожа на бумагу. Она не скоро оправиться. Ну почему всё сваливается на нее?

– Какими же надо быть мерзавцами! – не отворачиваясь от окна, презрительно вымолвила она.

Он молчал.

– Почему? – она испытующе смотрела на холеное лицо приспешника дьявола. Кто бы мог подумать, что этот симпатичный толстый добряк может поступить так с девушкой? Где же рыцарство? Где участие? Сочувствие? Прощение? Понимание? Где мужчины? Где?

Молчание было ей ответом.

– Неужели ничего нельзя исправить? – взмолилась она.

– Нет, – голос его звучал глухо.

– Все так серьезно?

– Для Ярослава – да.

– А для тебя?

– Тоже. Я работаю с ним и на него.

– Вы не подумали о том, что она здесь ни при чём?

– Я – подумал. Он – нет. Для него это очень личное, – большие глаза Андрея умоляли её понять. – Его отец умер из-за заварухи с этой квартирой. Ярослав молился на него, как на бога. Я и сам… я таких людей не встречал.

– Но Вика не виновата. Ни в его смерти, ни в делах семьи. Ей тогда сколько было? Пять?

– Может быть, – Андрей мучительно выдохнул, – но с тех пор она хорошенько воспользовалась плодами.

Ольга понимала, что переубеждать бессмысленно. Она не была сильна в дискуссиях. Она давно обнаружила, что слушать ей гораздо проще и приятнее, чем рассказывать или просто говорить. Не то, чтобы она стеснялась или не умела подбирать красивые слова, не любила поболтать, нет. Где-то лет пять назад, обнаружила в самой сердцевине себя тенденцию много раз перебирать в уме произнесенное и волноваться, не сболтнула ли лишнего? Еще позже начала жалеть, если рассказывала кому-нибудь о сокровенном или личном. Чувствовала прицел всякого вылетевшего звука. Исключение составляли внутреннее «Я» и Вика. С этими двумя она была как дома. Только в их присутствии могла расслабиться, не следить за языком, размышлять вслух.

Она до сих пор помнила слова какого-то писателя-философа, услышанные на радио. Фамилия его давно выветрилась из памяти, да и точная формулировка. Сохранился общий смысл: не болтая на каждом углу, человек защищает себя.

С тех пор она этим и жила.

Частенько учителя в школе, преподаватели в университете хвалили её за то, что на лекции она сидела навострив ушки. Оля кивала: типа, да, ей интересно. Подружки считали её лучшей жилеткой, парни – настоящим кремнем. Но истина заключалась в том, что все они были слишком сосредоточены на себе, считали себя центром вселенной. Она в общем-то тоже. Только они торопились поведать об этом, а она – нет. Ну не любила она и не хотела говорить о себе.

– Он у неё все забрал? Даже квартиру родителей?

– Да. Даже машину.

– Вот козел! Он, правда, не знал про этот дом?