Изнанка мести (СИ)

Вика вдохнула глубоко летний влажный воздух, обняла плечи, боясь почувствовать привычный холод, скользящий по позвоночнику. Коснулась пальцами подушечки мизинца. Спустилась с платформы и побрела домой. Она уже пересекла железнодорожные пути, когда решила вернуться и поискать банкомат. Просто, чтобы знать, куда, в случае чего, бежать. Она нашла его не сразу: в поселке не было ни отделения банка, ни торгового центра. Аппарат прятался в аптеке. Каково же было её удивление, когда на одной из карт денег не обнаружилось, а другая была заблокирована. Вика проверила снова и бессильно вздохнула. У неё не возникло сомнений, кто это организовал. Каким надо быть зверем, чтобы лишить её последних средств к существованию?

Она не хотела думать, что ей сейчас делать, не разозлилась: энергии не осталось. Забрала карты и потопала прочь. Что ж, она оказалось на мели. Глубоко. Глупо. Накатило тупое безразличие. Деньги сейчас не очень беспокоили: еды ей Ольга оставила. Судя по темпам, с которыми она поглощала пищу, гречки хватит до нового года. Крыша над головой была, одежда тоже. Что ещё надо?

Вика шла вдоль старых домиков с резными окнами. Покосившиеся ставни и кривые пороги выглядели жалко, особенно по сравнению с величественными коттеджами, заполняющими противоположную сторону улицы. Интересно бы заглянуть за мощные ворота, крепкие двери, посмотреть на спокойную жизнь незнакомых состоятельных людей. В бледно-желтом доме с тяжелыми занавесками и высокими цветами на окне наверняка жила какая-нибудь беззаботная пожилая женщина. Куча внуков навещали её по выходным, шумели, требовали внимания, бегали по лестницам. В воскресенье уезжали, а она оставалась радоваться покою и растениям в горшках. Или здесь, в сказочном домишке с цветными окнами в высокой башенке, так похожей на игрушечную: здесь, возможно, обитала большая семья со школьниками-детьми, собакой, кошкой, попугаем. Дочь любила тусить «В контакте», а близнецы – мучить Мурку.

Всегда кажется, что у кого-то жизнь лучше, интереснее, счастливее. Кто-то умнее, кто-то проворнее, кто-то удачливее. Так ли это на самом деле? Вряд ли.

Она вернулась домой и легла.

День шел за днем. Дождь сменял солнце, утро – вечер. Иногда предательская мысль, что всё еще возможно, пронзала её, словно луч света, упавший на дно прозрачного водоема. Тогда, помимо воли, мысли мгновенно улетали далеко в будущее, где Ярослав просил её простить его, и тоска заполняла всё существо: ничего не будет! Эта гнетущее чувство было безбрежным, как мировой океан. Оно не оставляло воздуха, оно было похоже на погребальный звон. Вика скрючивалась и тонула в отчаянии. Он ни разу не позвонил ей, не прислал смс, не приехал! Он отрезал её от себя острым ножом – отрубил.

Каждый день она бродила по дому в попытке найти успокоение, изжить боль, хоть как-то отвлечься. Просыпалась рано утром и бесконечно долго смотрела в окно, слушая шепот дома. Среди старых книг пыталась найти что-нибудь интересное, весёлое. Как назло, дом был завален серьезной литературой: мемуарами политиков и математиков, драмами, занимательной ядерной физикой и кулинарией. Ни одной странички сатиры, ни замшелого детективчика, до зарезу нужных сейчас, не обнаружилось.

В один из дней Вика сходила на кладбище. Листва шелестела тихо-тихо. Порывы ветра сыпали мелкие семена с берез. Она специально свернула на обочину и прошла, опуская ноги в листву. Асфальт закончился, и она побрела по грунтовой дороге к лесу. Там, на опушке мирно спали её родители и бабушка. Мама с папой были похоронены рядом. Мамина мама – бабушка Тамара – вместе с прабабушкой, в старой части кладбища. Рядом была могила её брата – деда Васи. Вика опустилась на землю внутри оградки родителей. Здесь густым ковром росла трава, и торчали сухие перья листьев ириса. Она замерла, вглядываясь в фотографии. Мама смотрела тепло и нежно, папа – сочувственно. Сегодня она не принесла цветов. Не торопилась. Ветер приносил далекий шум поездов. Мысли разбредались, теряясь в пожухлом пырее, скрипе саранчи, черных крестах и памятниках. Слёзы накатывали на глаза, заполняли их и скользили по щекам. Сил у неё было совсем мало, и она просидела долго, неслышно делясь своими бедами с мёртвыми. Ей некуда и незачем было торопиться.

Когда руки задеревенели от холода, она встала, приложила к памятным камням лоб: попрощалась. Побрела прочь. Дорога вела вдоль ельника, мимо старого мосточка, заброшенной старинной усадьбы. Расстояние, преодоленное на машине, всегда казалось крошечным, но сегодня оно заняло немало времени. Она медленно влачилась по опушке, спотыкаясь на кочках.

Вдруг мысль о ребенке сама возникла в голове. Она подняла лицо. Вот он и попался! Она еще не была совсем уверена, но, кажется, попался. Похоже, она беременна. Дрожь прошла по спине. У неё месячные были еще до свадьбы. Когда же?