Изнанка мести (СИ)

Ярослав отстранился, нахмурил брови, но с выражением искреннего родственного сочувствия спросил: — А тебе-то что?

— Да вот значит надо! — «Не сказать ли о беременности»?

— Это не твое дело! — «Что это могло значить»?

— Очень даже мое!

— Так она теперь твоя игрушка? — Ярослав поставил ударение на слово «твоя». Так бы и врезал ему по уху!

Они прошли мимо консьержа, крепкого пожилого дядьки с седой шевелюрой. Ярослав кивнул, и Дима вспомнил, как в прошлом году брат помог устроить лечение его внучки. Деньгами, кажется, тоже снабдил. Гемосидероз — редкое заболевание легких. Деда, кажется, звали Пётр Викентьевич. Дима проходил мимо него не меньше двух раз в день, но никогда не был уверен в точности имени и отчества. У него всегда была плохая память на имена. В отличие от Ярослава. Дима поздоровался и тут же забыл об этом человеке. Они вышли из подъезда.

— Ты спал с ней? — прошипел Дима почти в самое ухо Ярослава. Поскольку тот спокойно двигался и, видимо, не имел желания вести дальнейшую беседу, потребовал, — ответь!

— А ты уже спал? — Похоже, так оно и было! Блин!

— Не обо мне речь!

— Вот как? — брови Ярослава поползли вверх, и Дима явственно почуял, что если он сейчас начнет городить огороды — ничего не узнает. Ему не переиграть брата.

Ни разу в жизни ему не удавалось обвести его вокруг пальца. Сколько он не пытался. Ни в детстве, когда хныкал у подола матери, ни в юности, когда Ярослав впервые застал его с сигаретой, ни сейчас. Поэтому он честно ответил: «Нет».

— Что так? — это был вопрос, который задают походя. Так спрашивают про дальнюю родственницу тёщи или погоде на другом конце земли. Лицо и голос Ярослава оставались бесстрастными. Именно они и выдавали его.

Кажется, его брат вляпался основательно!

Конечно, любопытно узнать, что у них там произошло. Когда и почему? Сколько это продолжалось? Собирался ли Ярослав впустить Вику в свою жизнь? Что она об этом думала?

Стоило попытаться зайти со стороны девушки — здесь добиться откровенности было нереально. Человека, стоящего напротив него не только он сам, но и могучие воротилы бизнеса не в силах обдурить.

Самое главное он понял: эти двое были вместе.

— Почему ты не оставишь её в покое? — устало поинтересовался он, а сам всё раздумывал: «Просветить или нет?»

Ярослав подошел к машине и остановился, открыв дверь.

— Ты воспылал к ней страстью? — он, кажется, скрывал злость за ехидным тоном. — Надеюсь, ничего серьезного? Берегись, братец, как бы она не спалила твои потроха! Я рассчитываю, ты не забыл из какой она семьи?

— Я за себя сам постою, ты лучше скажи какие у тебя планы на Вику?

— Поверь мне, единственный план, который я вынашиваю в отношении Беловой, — это держаться от неё как можно дальше.

«Нет, — бессовестно осклабившись про себя, принял решение Дима, — я не буду вмешиваться в дела старших, я потопчусь рядышком и посмотрю, как это будет! Маленькая месть старшему брату за детские победы и прошлое превосходство!»

— Отлично! — Дима отступил, — но я не советую тебе приближаться к ней!

Ярослав взглянул на него и рассмеялся.

— Ты правда считаешь, что мне нужен совет?

— Да, блин, тебе нужен совет! — «Да! Да! Да, дорогой братец! Тебе нужен совет! Очень нужен! Только я не тот, кто раздает их бесплатно!»

— Хорошо, малыш, я тебя услышал, — Ярослав сел в автомобиль. Дима отступил и поднял руку в приветственном жесте. Минуту спустя он наблюдал за красными стоп-сигналами, вспыхнувшими у выезда на улицу.

Ярослав говорил совершенно искренне. Он казнился за то, что позволил себе так далеко зайти с Викой. Ему не следовало и пальцем касаться её, и он дал себе слово, что больше ничего подобного не допустит.

Он пропустил пешеходов у перекрестка и помчался вдоль реки. Все чувства, каждый нейрон заполняла Вика. Как это случилось? Почему? Он ведь совершенно не думал о ней после того, как удалось завершить начатое? Когда она превратилась из прошлого в настоящее?

Новогоднюю вечеринку в «Запад-Авто» Ярослав давно воспринимал как нечто неизбежно-скучное. Ещё в прошлом году он раздумывал, кто бы мог заменить его на ежегодном мероприятии? В общем-то, и Мирослава, и Димка, и даже мачеха отлично бы подошли. Они все были наследниками, умели прекрасно держать себя, и никаких решений здесь принимать не приходилось. Но все-таки чувство долга останавливало. Первый салон был любимым детищем отца, его звездочкой. Как-то совесть не позволяла отвернуться.

Конечно, он и эти скучные часы проводил с пользой: оценивал управляющих — искренне ли ещё интересовались делом? готовы ли были вкладываться больше? следили ли за трендами? силен ли был дух и желание развиваться? Судил об общей организации дела, присматривал кадровые резервы. Порой проводил разбор полетов, порой, наоборот, пел хвалебные песни.

И все же такие вечера превратились в тягомотину.