Изнанка мести (СИ)

У Ярослава оцепенела гортань. Она ровно стояла перед ним, прямо смотрела в глаза. Она говорила правду. Не таила, не фальшивила. Она верила в то, что произносила. Верила и была покорна сказанному. Он хотел уткнуться ей в колени, хотел рвать на себе волосы.

— Год назад я был уверен, — произнес он, и голос его дрожал, — что никогда не захочу быть с тобой. Теперь всё изменилось. Твои чувства могут стать другими снова. Когда это случится, я буду рядом, — членораздельно закончил он.

— Отпусти меня! — она посмотрела так холодно, что он счел лучшим не удерживать её. Он чтил ее эмоции. Но не мог позволить ей черстветь. Его и её счастье зависело от его смелости и уверенности. И счастье ребенка. Суждено ли ему увести за собой эту нежную женщину, имеющую стальной стержень внутри? Женщину, которая отдала ему всю себя, а он так грубо отказался?

— Постарайся, прошу тебя, перешагнуть через свою обиду, — крикнул он вслед.

Она повернулась и изумленно посмотрела на него.

— Никаких обид, — Вика устало покачала головой, — просто сделаны соответствующие выводы.

Она ушла, а он остался. Он остался, чёрт подери! Он остался, и ничего не мог сделать с её равнодушием! Она была так близко, что он мог протянуть руку и коснуться её. Он мог купить её. Её дом, двор, её друзей, знакомых. Он мог всё отобрать у неё. Однако не получить её саму. Её душу, её чувства. Теперь всё это будет принадлежать кому-нибудь другому, в лучшем случае ребёнку. Каким же он был идиотом!

Сможет ли он простить себя? Имеет ли право на это? Где найти слова, которым Вика поверит? Ярослав стиснул зубы и сел в машину. Он опустил голову на руль и подумал о том, как всё начиналось. Квартира на Кудринской. После того, как он получил её в безраздельную собственность, она так и стояла пустой. Кажется, он даже не вспоминал о ней всё это время. Он перестал думать о долге, о предательстве. Теперь, когда он встретил женщину, которая важнее прошлого его семьи, все это не имело значения. Значение имели Вика и ребёнок, которого она носила.

Он хотел ворваться в дом и обнять её. Как же он хотел прикоснуться к ней! Хотел укрыть в своих объятиях и не отпускать. Спрятать от бед.

Горечь сжала грудную клетку железным кольцом: он и был той самой бедой. Теперь он не понимал, как позволил такому случиться. Надо же было быть таким глупцом! По прошествии времени, все интриги по-поводу квартиры казались жалкими и нелепыми. Он же мог… мог забрать её, не причиняя боли! Снова и снова он прокручивал в голове разговор с Викой, когда велел ей уходить. Он был просто дубиной. Слепцом. Разве можно было так ошибаться?

Получится ли хоть когда-нибудь завоевать снова эту девушку? Впервые в жизни он встретил человека, который оказался сильнее его. Человека, который не испугался его, которого он не смог ни устрашить, ни сломить. Человека, который сумел изменить его. Сможет ли она полюбить его? Простят ли они друг друга? Будет ли у них свой уютный уголок? Вопросов было много, а ответа — ни одного.

Ярослав не помнил свою жизнь без ненависти. С тех пор, как ему минуло тринадцать лет и их семьи коснулась несправедливость, жажда мести поселилась внутри сердца и жгла ядом внутренности. Если в детстве это была боль, идущая от злости отца, в юности — максималистские попытки восстановить справедливость, то в зрелом возрасте вся куча чувств трансформировалась в методическую ненависть.

Никогда ещё и ни с кем не хотел он создать совместный очаг. Сколько он себя помнил, его пленяла свобода. Свобода жить, где захочет, лететь, куда позовет ветер, заниматься, чем понравиться, встречаться с кем вздумается. Ему нравились умные и целеустремленные девушки. Блондинки, высокие и спелые. Как минимум ровесницы. А не какая-то пигалица. Маленькая, худенькая, смуглая. Чертовки юная! Если б кто-нибудь два года назад сказал, что он будет мечтать о ней, Ярослав бы рассмеялся от души. А теперь ему было плевать, не только на то, что её фамилия Белова, но и на то, что она беременна неизвестно от кого. Всё это происходило наяву, и он, подобно школьнику, был неуверен, что сможет её добиться.

Время для него остановилось. В мыслях он несся назад сквозь годы, пока опять не превратился в шестнадцатилетнего юношу. Он увидел перед собой предка, услышал его рокочущий голос и слова: «Ты должен иметь тактику относительно денег даже после смерти, — настаивал отец, — если ты не имеешь её, будь уверен, у государства она есть». Хоть отец тогда говорил про финансы, Ярослав не единожды убеждался, что совет равноценно справедлив и к любой другой области.

Ему нужен был четкий план по завоеванию юной феи. Смелый, дерзкий, без изъянов, с реальными прогнозируемыми результатами. Надежный и добрый. Весёлый, потому что нельзя держать обиду на того, что заставляет тебя смеяться.

Он только отъехал, как затрещал телефон. Димка. Что ему ещё нужно? Не успел он сказать «алло», в трубке раздались вопли: