Изнанка мести (СИ)

Дима бросил на них последний взгляд, выражающий, как показалось Ярославу, надежду, и ретировался. Щуплый и высокий, он, неторопясь, ушёл прочь.

— Могу я сесть? — Ярослав состроил на лице самую покорную гримасу.

— Нет! — огрызнулась она, и он опустился в мягкое, обитое синим плюшем кресло.

Глава 30. Предложение третье.

Творец! отдай ты мне назад

Её улыбку, нежный взгляд,

Отдай мне свежие уста

И голос сладкий, как мечта,…

М.Ю. Лермонтов

Ярослав проследил, как Вика с тоской и тревогой посмотрела вслед Диме, но осталась на месте. Видимо, бежать сочла для себя слишком малодушным.

— Я уже пообедал, возьми себя в руки, — попробовал он шуткой разрядить обстановку, — я не собираюсь убивать тебя сейчас.

— Никто тебя здесь и не боится, — воинственно бросила она, не дав ему шанса.

Он вздохнул:

— Ты вознамерилась опять затеять битву со мной, не так ли?

— Я не делала ничего подобного. Битвы — это по твоей части, — процедила она.

— Нет, делала, но я не в боевом настроении сейчас, — на несколько минут он замолчал, задумавшись. Когда он заглянул ей в глаза, почувствовал, что тело словно омыли прохладной освежающей росой. Ощущение было таким сильным, что ему захотелось навечно остаться с ним. Он опять был сражен неудержимым желанием прикоснуться губами к её губам. — У вас нет никакого романа с моим братом, — выдал, наконец, он. — От свежего аромата её кожи рот наполнился слюной. Что она с ним делала?

— Есть!

— В это трудно поверить.

— Не понимаю, почему, — он уже достаточно хорошо изучил её, чтобы не заметить, что сладкая улыбка была искусственной, — Дима очень привлекателен. Он умный, и он…

— Оставь при себе дифирамбы моему брату.

— Он меня любит!

«А ты его?» — уже было готово слететь с языка, но Ярослав был слишком уверен в своих выводах, чтобы требовать от неё ещё одну ложь.

— Поверю тебе на слово, — развязно улыбнулся он, — но факт заключается в том, что вы — не любовники.

— Откуда тебе это известно?

— Просто знаю, и всё. Я видел, как вы общались, когда полагали, что я за этим наблюдаю. Строили глазки, держались за ручки, даже обнимались.

— Разве не так ведут себя влюбленные?

— Вот оно! Если мне и нужны были доказательства из твоих уст, я их получил! — он не мог сдержать торжества. — Нет! Чёрт подери, ты сроду бы ко мне не прижалась на людях!

— Я тебя и не любила никогда! — пресекла она, но Ярослав не слушал.

— Самое смешное, знаешь что? Ты ведешь себя так почти с каждым мужчиной, которого встречаешь при мне. Надуваешь губки, касаешься его своими тонкими пальчиками, заигрываешь!

Глаза Вики оставались настороженными, хотя она всё ещё не сдавалась.

— Ты забыл, я всегда любила мужчин? — надменно поинтересовалась она, — у меня было полно мужиков и до тебя и после!

— Вериться с трудом.

— И все как один красавцы!

— Ага. И ты была девственницей, — парировал он.

— Я не хочу об этом говорить, — отрезала она и отвернулась.

Он кожей почувствовал, как её боевой настрой угас. Плечи поникли. Ярослав отмёл смесь угрызений совести и облегчения. Сейчас он признается, что любит её, и она больше никогда в жизни не будет грустить. Она упадет в его объятия, и он постарается, чтобы она никогда больше не плакала. Конечно, он нанёс очень глубокие раны, и ей будет не так легко простить его, но она обязательно сделает это. Ведь она любит его.

— Отвези меня домой, — еле слышно сказала Вика и встала. Под жакетом на ней было легкое платье-сарафан с лентой мелких цветов по подолу. Ярослав на секунду увидел в ярком свете окна плавную линию низа живота и силуэт ног. Не оглядываясь, Вика пошла к выходу. Ему пришлось бросить плату на стол и бежать за ней.

Когда они тронулись, Вика вся съежилась, и он заметил прозрачную каплю, ползущую по её щеке. Ярослав вскинул голову. Вика отвернулась, но он был уверен, что ему не показалось.

— Прости меня. Я был глупцом, — он попытался её обнять, он хотел прижать её к себе, хотел, чтобы она искала утешения у него. Вика отстранилась, зажмурилась, а потом быстро заморгала, должно быть, чтобы слёзы не застилали глаза. — Прости меня, милая, — он протянул руку, пытаясь взять её ладони, — Вика, я виноват!

— Не… прикасайся ко мне, — прошептала она, едва шевеля высохшими губами, словно собрав остатки сил и задыхаясь от вспыхнувшей боли, — я никогда не прощу тебя.

— Да… да, я знаю…, — он оставил попытки тронуть её. Слёзы из-под прикрытых век Вики капали на хлопковую ткань и оставляли темные розовые пятна на воротнике. Ярослав принялся говорить, запинаясь и испытывая неловкость: — У меня есть деньги. Но тогда… я не хотел, чтобы ты об этом знала. Мне хотелось, чтобы ты думала обо мне, как об обычном человеке из среднего класса…, — Что еще он должен открыть? Он лихорадочно соображал. Что приведет её в чувство? — Я поддерживаю отношения с семьей. Брат, сестра, мачеха, три бабушки, дяди, тёти, полно племянников.

Вика с явным усилием разлепила спекшиеся губы.

— Мне все равно.

Теперь Ярослав говорил возбужденно, словно стараясь выговориться за несколько отпущенных ему минут.