Изнанка мести (СИ)

— Надеюсь, ты счастлив, — еле слышно выдавила она. Опустила плечи, отвернулась и пошла прочь. Сейчас у неё не было мочи держать марку. Пытка словами закончилась. Осталась агония разума. Она вошла в ванную и поспешила закрыться. Замок противно скрипнул. Вика услышала, как Ярослав рявкнул за дверью: «Слушаю!»

Несколько минут она сидела на краю душевой, бездумно и машинально отмечая следы зубной пасты на раковине, сгиб полотенца, блеск крана. До ушей доносились резкие фразы Ярослава, достававшиеся кому-то по другую сторону разговора. Она слышала каждое слово, которое он зло выкрикивал: «Не бывает хорошего бедного предпринимателя, пойми. Он может быть хорошим, но бедным учителем, или хорошим, но бедным программистом…».

После напряжения наступила реакция, и её затрясло. Вика никак не могла справиться с дрожью не только в пальцах, но и во всем теле. Она скорчилась, терзаемая невыразимой мукой. Вспомнила его грубые слова, жестокие руки.

Ярослав говорил так громко, что она невольно впитывала: «Ну, не может он быть отличным владельцем бизнеса! Хороший бизнесмен бывает только одного вида — это богатый бизнесмен».

Боже, ну почему так больно?!

Почему она не плачет? Ей бы стало легче. Нет же, нашло это болезненное бессилие. Пустота. Что дальше? Рано или поздно ей придется выйти и снова смотреть в его холодные глаза. Нет! Она не в состоянии вынести это. Только не сегодня, не сейчас. Почему она здесь сидела?

Вика поднялась. Бесшумно приоткрыла дверь. Ярослав был в спальне, продолжал в чем-то убеждать собеседника. Вика прошла в коридор. Обулась. Она попозже сможет придумать что-нибудь, чтобы сделать ему больно. Какой-нибудь способ, чтобы он понял, что не может её потерять. Тогда, когда воспоминания об этом жутком разговоре не будут вызывать у неё такой боли. Вечером она соберется, и не будет глотать слезы застывшие в горле. У неё будут силы. А сейчас она просто пойдет прогуляться. Она не бежит, ей только надо побыть одной. Он не должен видеть, что сделал её беспомощной.

Глава 11. Боль.

Кто же был так силен и умен?

Кто мой голос из горла увел?

Б.А. Ахмадулина

Вика бесшумно прикрыла входную дверь и стремительно соскочила по ступенькам. Вышла из холодного подъезда на горячее летнее солнце. Остановилась на секунду и ослепленная, зажмурила глаза. Удивилась, что светило грело по-прежнему тепло и приветливо, словно добрый друг. Только ей было не до приятелей. «Разве на этом асфальте она стояла два часа назад? Разве на этой машине неслась, думая о нем?» Хотелось заплакать, ком заполнил горло, не давая вдохнуть, но слез не было. Вика быстро пересекла двор, обогнула старый магазин, миновала почту, перебежала дорогу. Почему она не могла расплакаться и уменьшить этот клубок в гортани? Почему? Слезы сделали бы боль не такой невыносимой. Она про это слышала или читала, сейчас Вика не могла вспомнить. Правда, ей никогда не удавалось почувствовать это на деле. То горе, которое ей приходилось переносить в жизни, было таким большим, что ни слезы, ни сочувствие, ни чья-то помощь не делали его слабее.

Мысленно она вновь переживала этот ужасный разговор. Ей казалось, что прошла целая вечность с той поры, как утром она проснулась, почистила зубы, вымыла голову.

Надо бы переставлять ноги шустрее. Так шустро, чтобы вопросы не могли догнать. Она не могла себе позволить думать о Ярославе сейчас, иначе ей грозило сумасшествие.

Она пошла быстрее. Потом побежала. Мелькали знакомые дома: тридцать шестой, сороковой. Деревья, кусты, заборы. Фигуры прохожих. Красная куртка (зачем напяливать ее в такой солнечный день?), камни на дорожке, девочка за руку с престарелой бабушкой, голубая майка, щербинка на бордюре, белые цветы, розовые — все это Вика машинально отмечала, несясь по тротуару. Она переставляла ноги часто, пытаясь забыть о предательстве и бессилии. Она не любима. Она не желанна.

Бежать. Спасаться бегством. Дальше, дальше, дальше. Пока она двигалась, могла не думать о себе, о нем. Только смотрела на чужие окна, мелькающую траву, безучастные лица людей.

Двигаться, двигаться, двигаться. Она должна была продолжать это делать. Если она остановится — не сможет сдержать крика и упадет в истерике на землю. Мужчины и женщины будут смотреть на нее и спрашивать. Спрашивать. Спрашивать. Но что спрашивать? Что спрашивать? Что? Она сама ничего не понимала!

Случившееся обрушивалось огромным безжалостным водопадом, который одновременно оглушал, сбивал с ног и топил. Она захлебывалась в панике, пыталась глотнуть воздух, но ничего не выходило. Все было бессмысленно. Бессмысленно и неясно. А ей необходимо было понять. Что же произошло? Просто необходимо.