Изнанка прошлого

— Все замечательно, — выдавил я из себя, натянуто улыбнувшись. Отец все понял и теперь мне влетит уж наверняка, но главное сейчас отделаться от Крапивина, и я теперь всерьез опасался, что сумею отвертеться — он слишком хорошо подготовился.

— Вот и славно, нервничать совершенно не о чем. Тебя же там не было, — отец резко убрал руку с моей головы, лицо его приняло прежний жесткий вид, он в ожидании уставился на вход откуда уже доносились шаги.

В гостиной с довольной улыбкой сначала появился Крапивин, а за ним неуверенно вошел мужичок средних лет с приветливым лицом и с улыбчивыми глазами. Я его не запомнил в гостинице, хотя лицо и казалось смутно знакомым при более внимательном рассмотрении. Но если бы мне довелось встретить его на улице, я бы ни за что его не вспомнил.

— Князь, княжич, — неожиданно порывисто и радостно начал кланяться свидетель. — Такая честь оказаться здесь, в Вороновом Гнезде! Всегда мечтал здесь побывать!

Он восхищенно принялся озираться, осматривая интерьер, но Крапивин поспешил вернуть его с небес на землю:

— Агафон Радимович, — довольно жестко окликнул он его, — внимательно взгляните на этого молодого человека и ответьте — он ли приходил в гостиницу восемнадцатого дня лютого месяца и брал ключ от восемнадцатого номера?

— Да что вы, — отмахнулся он от него портье, как от нечисти, — я ж вам сказал, что другой. Что я, княжича нашего не узнал бы?!

На лице Крапивина одновременно отразились злость и разочарование.

— Вы уверены?

— Да как же не быть уверенным? — он вперил в меня взгляд, хитро сощурился, а потом возмущенно воскликнул: — Не он это, господин Крапивин! Не он — уж точно! Тот худющий был, да и куда старше. И вид у него был какой-то болезненный, а княжич наш пригож и здоровехонек!

Крапивин раздраженно выдохнул, обвел нас разочарованным взглядом.

— Полагаю, мы уже закончили? — деловито закинув ногу за ногу и сложив руки в замке на коленях, спросил отец.

— Что ж, полагаю, что так. Не смею вас больше задерживать, — раздражение не сходило с лица Крапивина, но как обязывал этикет, он начал кланяться, прощаясь: — княжич, князь.

И после этого, быстро забрав и отключив шар памяти, Крапивин бросил на ходу:

— Агафон Радимович, нам пора, — и устремился прочь.

А Агафон слегка задержался, усмехнулся — весело так усмехнулся и неожиданно мне подмигнул, а затем глубоко поклонился и сказал:

— Рад был встрече князь и княжич, добра и процветания вашему роду и дому! — И затем скрылся, поспешив за Крапивиным.

Сказать, что я был удивлен происходящим — ничего не сказать. То, что этот Агафон меня не узнал, верилось с трудом. Нет, я мог конечно предположить, что у мужика беда с памятью, но в такие совпадения я не верил. Да и уж больно довольный вид у него был, что невольно настораживало. И эти подмигивания еще…

Отец сидел неподвижно, пока не стихли звуки шагов в коридоре и пока не хлопнула парадная дверь. И только когда завелся двигатель тетрахода, он повернулся ко мне всем туловищем и тоном, не сулящим мне ничего хорошего, холодно произнес:

— Прогуляемся?

Я кивнул, хотя все мое внутреннее естество желало сейчас сбежать куда подальше. У нас ведь только наладились отношения, а сейчас наверняка ссоры вновь не избежать. Но и этого разговора избежать не получится, правда, как я буду выкручиваться на этот раз, я пока не придумал.

Я полагал, что мы отправимся с отцом на улицу, где можно будет поговорить без «глаз». Но только я направился за пальто, как отец меня остановил.

— Давай проведаем предков, — сказал он и кивнул в сторону коридора за лестницей, который вел в подземелье поместья.

Отец очевидно имел в виду не родовое древо, а самое глубокое место подземелья, где хранились кости предков. В детстве это место наводило на меня неподдельный ужас и, наверное, поэтому я без особой нужды никогда туда не спускался. Но в последнее десятилетие жизни мне пришлось бывать там слишком часто — я хоронил родных.

Мы спустились с отцом в подземелье. Пока мы шли по сырому каменному коридору, освещенному лишь тусклой ойра-лампой, которую нес отец перед собой, он не проронил ни слова. Я чувствовал напряжение между нами, чувствовал накал невысказанности в этом гнетущем молчании и звуках наших шагов, эхом разносящихся по коридорам подземелья.

— Почему туда? — спросил я, чтобы хоть как-то разрядить обстановку.

Отец не ответил, словно бы и вовсе не слышал моего вопроса.

Мы прошли через ряды темниц с толстыми решетками, в которых когда-то держали узников и преступников. Последние две темницы не имели решетки, но на полу в этих темницах были начертаны уже потускневшие и почти стершиеся от времени золотые руны, а над входом висели артефакты чародейской клети — в этих темницах держали чародеев. Но над одной из темниц артефакта не оказалось, он исчез вместе с куском камня, в который был вставлен. Я попытался вспомнить, был ли он здесь в прошлый раз и был ли он здесь в будущем, но отец прервал меня.

— Ничего тебя не удивило во время опознания? — непринужденно поинтересовался он, словно бы мы весь путь шли и беседовали.

— Не-е-ет, — насторожено протянул я.